Концепт «глава литературы» в русской критике 1830–1860-х годов. <...> Вдовина выполнено на пересечении сразу нескольких востребованных в науке и очень продуктивных направлений. <...> Во-первых, это история понятий, в рамках которой удачно выбранный предмет — концепт «глава литературы» — позволяет критически, непредвзято взглянуть на литературный процесс как на поле, в котором игроками оказываются далеко не только литераторы, но и множество других заинтересованных лиц — критиков, издателей, читателей. <...> Интуитивно понятно, что структурирующие это поле иерархии являются сложным продуктом, доля каждого из игроков в котором определяется помимо собственно «одаренности» множеством других факторов — эпохой, экономической и идеологической конъюнктурой. <...> Оговорка автора, согласно которой понятия «нового гения» или «нового слова» предлагается понимать как синонимичные «главе литературы», не вызывает возражений: наполнение этих терминов, несмотря на периферийные нюансы, связанные с изменениями критического языка времени, имеет общее смысловое ядро. <...> Поэтому столь велика социальная и психологическая дистанция между показанными Вдовиным случаями: она проявляется и на уровне выбора объекта канонизации, и на уровне построения стратегии в каждом конкретном случае. <...> Новаторским оказывается сам взгляд ученого, стремление в разных эпизодах истории русской литературы увидеть органически присущий ей механизм. <...> Вторая гуманитарная область, в границах которой располагается работа Вдовина, — так называемые canon studies. <...> Сознательное отсечение исследователем второго после критики, но не менее важного института, вовлеченного в построение канона, — педагогики и ее практик — позволило показать, насколько проблемным является само поле изучения канона, если даже отдельно рассмотренная его область оказывается столь стратифицированной и обладающей столь мощной динамикой. <...> Так, в первой главе работы речь идет об усилиях <...>