Зато беспределен, синкретичен и сверхнасыщен историко-культурным содержанием хронотоп бытия творящего сознания художника. <...> The structure of the chronotope in metafi ctional prose of H. <...> Хронотоп — одна из основополагающих характеристик «второй» реальности художественного мира. <...> Мне хотелось бы остановиться на особенностях пространственновременной модели «метафикциональной» прозы — разновидности мистического (или фантастического, магического) реализма, возникшей приблизительно в конце 1920-х гг. <...> В отличие от «двоемирия» романтической прозы, равно как и от мистического реализма ХХ в., в «метафикциональной прозе» интерес к иррациональному подтексту «жизни действительной» утрачивает приоритет, отступая на второй план: сам творческий акт подчиняет себе трансцендентные прозрения автора. <...> 25 не «чудесное» в обычном смысле, когда нечто сверхъестественное дано как действительно бывшее, и не «реалистическая фантастика», где параллельно предлагается и прагматическое, «натуральное» объяснение необычного: в ткань мистико-трансцендентного повествования здесь вплетены элементы и даже целые пласты «вымышленной» художественной реальности. <...> Так возникает специфический сплав мистики онтологической с “metafi ction” — «метафикциональной прозой»3, когда иррациональное трудно отделимо от «фантастики текста». <...> На глазах читателя рождается фантастика самого художественного текста. <...> В определенном смысле канонические версии «метафикциональной прозы» создали Г. Гессе, В. Набоков <...> Черт у Набокова и Булгакова // Иванов Вяч. <...> А Набоков утверждал: «Великая литература идет по краю иррационального»7. <...> — Эти два элемента — божественность и игра — равноценны. <...> При всем том искусство — игра, поскольку оно остается искусством лишь до тех пор, пока мы помним, что в конце концов это всего лишь вымысел»8. <...> У Гессе игровая концепция бытия реализует себя в грандиозной метафоре «Магического театра» его великого романа «Степной волк», где жизнь — это «многоперсонажная <...>