Кормилов СМЕЮЩИЕСЯ И УЛЫБАЮЩИЕСЯ ПЕРСОНАЖИ ГОНЧАРОВСКОГО «ОБЛОМОВА» Рассматривается изображение смеха и улыбок персонажей в романе И.А. Гончарова «Обломов» как проявление психологизма и социальноисторических типов поведения людей. <...> Архаический смех выражает радость от полноты жизни, внешний комизм порождается беззлобной шуткой, улыбки бывают искренними и условно-официальными и т.д. <...> В романе «Обломов» И.А. Гончаров представил, безусловно, «отнюдь не чуждую комизма, но в целом глубоко драматичную историю обломовского погасания <…>» [Недзвецкий, 2010: 19]. <...> Теперь над обломовщиной можно смеяться, но смех этот полон чистой любви и честных слез <…>»; «<…> Илья Ильич, сам разрушающий любовь избранной им женщины и плачущий над обломками своего счастия, глубок, трогателен и симпатичен в своем грустном комизме» [Дружинин, 1983: 298, 299] и т.д. <...> Ну-ка, ну, расскажи! — говорит Илья Иванович и помирает со смеху. <...> Автор называет его «добродушным смехом от деревенского юмора» (с. <...> Обломовцы, собственно, не осмеивают конкретного человека с такими-то и такими-то чертами (их отношение к нему отнюдь не становится хуже), а потешаются над нелепой ситуацией, в которую он попал. <...> — А что, нынче о святках будешь кататься, Лука Савич? — спросил, помолчав, Илья Иванович. <...> — Не велеть ли Антипке постом сделать гору? — вдруг опять скажет Обломов. <...> Он постепенно умолкает, но взрывается последний раз при упоминании нелепой, комической позы (подчеркнуто внешний комизм) одним из присутствующих: « — Ах ты господи! <...> Может быть, не просто наступил естественный физиологический предел утомления от смеха, а смеющиеся после того, как говорящий побожился и произнес слово грех, вспомнили, что согласно православным представлениям «смех» и «грех» находятся в близком родстве. <...> «Профессиональное» потешничество или нечто, по понятиям обломовцев, ему подобное отнюдь не в почете у них. <...> Прежде чем его сын пускается играть в снежки, «в нем играет что-то, точно <...>