Татьяна Кудашева Сказание о вечности Отрок Симеон вышел за калитку монастыря и оглянулся. <...> Летнее солнце вставало в огне и золоте, но от ближних лесов веяло еще влажным, прохладным покоем. <...> Сладостно пахло медуницей, поспевающей рожью, и где-то высоко, в теплеющей синеве, дрожал, заливаясь песней, первый жаворонок. <...> Отрок Симеон расправил молодые, угловатые плечи, отер рукавом подрясника опухшие от слез и бессонной ночи глаза и, не то порывисто вздохнув, не то всхлипнув, быстро зашагал по заросшей ежевикой, белесой от росы, тропинке. <...> Горе это казалось ему неожиданным, безвременным и потому совершенно непосильным: угас задунутой свеченькой, на восемьдесят четвертом году жизни, старец Серафим, к которому Симеон был отдан в послушание и которого он, не знавший в миру ни отца, ни матери, любил всем своим обильным, ласковым, ревнующим о чистоте и добродетели, сердцем. <...> Вчера, стоя в углу монастырского храма, одинокий в толпе суровых иноков, силясь сосредоточить себя в молитве, терзаясь же вместо того пустотой и унынием, — Симеон как-то нехотя прислушивался к словам панихидного служения: во блаженном успении, вечный покой . . . сдержанно-торжественно вещал хор отошедшему, и напевы эти, в густом мареве ладана, наплывая на страждущего, — ныне мнились ему не утоленьем. не утехой, а провозвестниками нескончаемой душевной муки. <...> Юноша привык со всем, что теснило его просыпавшийся в мудром и добром водительстве разум, обращаться к тому, чей слабый, старческий шепоток поучений был для Симеона гласом трубным, каковым на заре христианства звучали внимаюигим толпам вдохновенные проповеди избранников Божьих, носивших на себе отраженье, еще так недавно их самих просветившего, Огненного Осиянья. <...> Симеон сознавал, что именно непонимание этих слов доводит его тоску по усопшему до греховного ропота, рождает в нем сомнения, немощность, хуже того — маловерие. <...> • • СКАЗАНИЕ О ВЕЧНОСТИ 123 — твердил шедший по лесу отрок, единое <...>