Иван Алексеевич Бунин
РУСАК
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского. <...> Непроглядная метель, стекла окон залеплены свежим, белым снегом, в доме белый, снежный
свет; и все время однообразно шумит за стенами, однообразно, через известные промежутки, скрипит и
стонет сук старого дерева в палисаднике, задевающий крышу. <...> Как всегда в метель, с особой отрадой
чувствую старину, уют дома. <...> Вот в прихожей хлопнула дверь, слышно, как Петя, вернувшийся с охоты, топает валенками,
отряхивается от снега, затем мягкими шагами проходит через залу к себе. <...> Я встаю и иду в прихожую, С
полем или нет? <...> На лавке в прихожей, растянувшись, выкинув передние лапки вперед, а задние назад, лежит уже
выбелившийся русак. <...> Он лобастый, с большими и выпученными, глядящими назад стекловидными глазами,
золотистыми внутри и ничуть еще не померкшими, - все такими же бессмысленно блестящими, как и при
жизни. <...> Но вся его тяжелая тушка уже каменно тверда и холодна. <...> Каменны туго вытянутые лапки и жесткой шерстке. <...> И на торчащих кошачьих усах, на раздвоенной верхней губе - запекшаяся кровь. <...> Час тому назад, всего час тому назад, шевеля этими усами, прижав вот эти длинные уши и чутко,
зорко кося за спину стеклом глаз, золотистых внутри, он лежал в мерзлой ямке под сугробом в поле,
наполняя эту ямку своим жарким теплом, блаженствуя в буйном дыму вьюги, которая со всех сторон
дула, заносила его снегом. <...> Внезапно открытый и поднятый собакой, он дал от нее такого стрекача,
головокружительную красоту которого не выразить никаким человеческим словом. <...> И как жарко и дико
колотилось его обезумевшее, оглушенное выстрелом сердце, когда порывисто оборвался его бег, а Петя
крепко поймал его за уши, и каким пронзительным, младенческим воплем ответил он на то последнее,
что вдруг ощутил он, - острый огонь кинжала, глубоко пронзивший ему горло... <...> Нет слов выразить то непонятное наслаждение, с которым я чувствую <...>
Русак.pdf
Иван Алексеевич Бунин
РУСАК
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
Непроглядная метель, стекла окон залеплены свежим, белым снегом, в доме белый, снежный
свет; и все время однообразно шумит за стенами, однообразно, через известные промежутки, скрипит и
стонет сук старого дерева в палисаднике, задевающий крышу. Как всегда в метель, с особой отрадой
чувствую старину, уют дома.
Вот в прихожей хлопнула дверь, слышно, как Петя, вернувшийся с охоты, топает валенками,
отряхивается от снега, затем мягкими шагами проходит через залу к себе. Я встаю и иду в прихожую, С
полем или нет?
С полем.
На лавке в прихожей, растянувшись, выкинув передние лапки вперед, а задние назад, лежит уже
выбелившийся русак. Гляжу на него, трогаю его и с изумлением и с восторгом.
Он лобастый, с большими и выпученными, глядящими назад стекловидными глазами,
золотистыми внутри и ничуть еще не померкшими, - все такими же бессмысленно блестящими, как и при
жизни.
Но вся его тяжелая тушка уже каменно тверда и холодна.
Каменны туго вытянутые лапки и жесткой шерстке. Туго завернут серо-коричневый мохор
хвостика. И на торчащих кошачьих усах, на раздвоенной верхней губе - запекшаяся кровь.
Чудо, дивное чудо!
Час тому назад, всего час тому назад, шевеля этими усами, прижав вот эти длинные уши и чутко,
зорко кося за спину стеклом глаз, золотистых внутри, он лежал в мерзлой ямке под сугробом в поле,
наполняя эту ямку своим жарким теплом, блаженствуя в буйном дыму вьюги, которая со всех сторон
дула, заносила его снегом. Внезапно открытый и поднятый собакой, он дал от нее такого стрекача,
головокружительную красоту которого не выразить никаким человеческим словом. И как жарко и дико
колотилось его обезумевшее, оглушенное выстрелом сердце, когда порывисто оборвался его бег, а Петя
крепко поймал его за уши, и каким пронзительным, младенческим воплем ответил он на то последнее,
что вдруг ощутил он, - острый огонь кинжала, глубоко пронзивший ему горло...
Нет слов выразить то непонятное наслаждение, с которым я чувствую и эту гладкую шкуру, и
закаменевшую тушку, и самого себя, и холодное окно прихожей, занесенное, залепленное свежим, белым
снегом, и весь этот вьюжный, бледный свет, разлитый в доме.
19 августа. 1924
Стр.1