Иван Алексеевич Бунин
ПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского. <...> Сани с круглым задком, набитые старновкой, екает
селезенкой крепкий пегий мерин. <...> Поля очень белы, их белизна, сливаясь с бледно-серым небом,
погружается в оцепенение. <...> А дело уже к
сумеркам, стало холодать, леса вдали еще больше засерели изморозью, мерин весь оброс инеем... <...> Наконец, из-за сугроба, из маленькой черной двери потонувшей в снегу избы, вылез мужик и, не
проваливаясь, в разбитых валенках, перешел по сугробам к нам. <...> Узкая рыжая борода, тонкий восковой
нос, легкий армяк и ореховая (из лошадиной шкуры) шапка. <...> Подойдя, сперва внимательно оглядел
пестрыми глазами лошадь, сани, нас, потом не спеша сказал мне:
- А ты, государь милый, не тут едешь. <...> Вечером пошли на Прилепы, в господское поместье, арендуемое несколькими семьями мужиков. <...> В поместье огонь только у Сергея Климова. <...> В избе теплая густая вонь, пар от мокрых ветошек из лоханки, под ногами чавкает мокрая, с
грязью солома. <...> Невестка Тихона Ильича стирает в корыте белье, внучка, девка лет пятнадцати, собирается спать,
перекрывает платок, стоит в одной суровой рубахе. <...> Сам Тихон Ильич, согнувшись, сидит на печи,
упершись в нее ладонями, спустив над хорами, на которых спят другие мальчишки, ужасные ноги-палки
в старых портках. <...> Лицо бледное и опухшее, борода висит, глаза текут слезливым блеском. <...> Двух убил наповал - неподвижно лежат на сером снегу
у его ног, третья сидит поодаль, прижалась к земле, распластав перебитое крыло, глядит блестящими
переливающимися глазами. <...> И всю дорогу молчали - туман и весенняя дремота. <...> Солнца нет, но за
туманом уже очень много весеннего света, и поля так белы, что трудно смотреть. <...> Даже полынь, торчащая вдоль дороги, из снегу, в инее; но весна, весна. <...> На горе, под барским гумном, греется на солнце белый в розовых пятнах бык. <...> На западе только что село в огненных тучках солнце, и тучки быстро
гасли <...>
Последняя_весна.pdf
Иван Алексеевич Бунин
ПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
I
Шестая неделя, а еще совсем зима.
Встал в пять часов, оделся и вышел из дому. Какая радость, молодость, этот предрассветный час!
Валенки, полушубок- все счастье. Еще ночь, глухо и снежно. В темном небе только чудится рассвет.
Первый сладкий вздох свежестью, когда вышел на крыльцо. Пахнет новым снегом. Как неживые поют по
всей деревне петухи.
После обеда ездил к селу Знаменскому. Сани с круглым задком, набитые старновкой, екает
селезенкой крепкий пегий мерин. Поля очень белы, их белизна, сливаясь с бледно-серым небом,
погружается в оцепенение. Вдали все смутно, зыбко. Черно сереют инеем леса.
В Знаменское заехали с задов. Глушь, пустота, все занесено снегом. Огромные горбы, сугробы
между избами и пуньками. Въехав в село, сбились, не знали, по какой дороге ехать назад. А дело уже к
сумеркам, стало холодать, леса вдали еще больше засерели изморозью, мерин весь оброс инеем...
Наконец, из-за сугроба, из маленькой черной двери потонувшей в снегу избы, вылез мужик и, не
проваливаясь, в разбитых валенках, перешел по сугробам к нам. Узкая рыжая борода, тонкий восковой
нос, легкий армяк и ореховая (из лошадиной шкуры) шапка. Подойдя, сперва внимательно оглядел
пестрыми глазами лошадь, сани, нас, потом не спеша сказал мне:
- А ты, государь милый, не тут едешь. Тут дороги нету. Табельная дорога там. Поезжай за мной...
И повел лошадь, переваливая нас с сугроба на сугроб...
Вечером пошли на Прилепы, в господское поместье, арендуемое несколькими семьями мужиков.
Огней в деревне уже нет - только в двух, трех избах сонные, притушенные лампочки. Морозно, душисто.
В поместье огонь только у Сергея Климова. Над избой хмуро сереют в темном небе высокие
деревья. Обступили грубо забрехали собаки. Хлопнула дверь, вышел Федька.
- Не спят еще?
- Никак нет.
- А мы к Тихону Ильичу.
- Милости просим.
В избе теплая густая вонь, пар от мокрых ветошек из лоханки, под ногами чавкает мокрая, с
грязью солома. Лубочные картинки в бревнах стен, потные. С почки торчат, глядят головы мальчишек.
Невестка Тихона Ильича стирает в корыте белье, внучка, девка лет пятнадцати, собирается спать,
перекрывает платок, стоит в одной суровой рубахе. Сам Тихон Ильич, согнувшись, сидит на печи,
упершись в нее ладонями, спустив над хорами, на которых спят другие мальчишки, ужасные ноги-палки
в старых портках. Лицо бледное и опухшее, борода висит, глаза текут слезливым блеском. Стал говорить
о смерти, утверждать, что вот-вот умрет и что ничуть не боится.
Заговорили о войне, Федька и баба стала хвалить заграничное житье, о котором рассказывают
пленные. Вот, например, ученье в школах - у нас и у немцев... У нас все учительницы, а их никто не
слушается - "и что они можут знать? "
Тихон Ильич слушал, склонив голову, потом сказал:
- Все пустое. Нехай воюют. Спокон веку воевали и опять будут воевать. И ученье это ни к чему.
А вот помереть великим постом, особливо на страстной, либо всего лучше в Светлый день - вот это,
господа, не всякому бог дает такую радость...
II
Стр.1