Владимир Костецкий Повесть без названия 1 Раньше весь мир живой был. <...> Живое извивающееся солнце, гаепроспавшись, недовольное, красное выходило из белесого утреннего леюа. <...> А навстречу этому солнцу по снегу, по таежной звериной тропинке, то вттри)прыжку, то ползком, кривляясь, крался утренний человек. <...> У него были волосатые длинные руки, волосатая голая грудь, волосатые кривые ноги. <...> Под покатым волосатым лбом волосатая, покатая поблескивала мудрая мысль: «Как бы пожрать!.» и - - еще; «Хорошо бы на заре незаметно подобраться к тропинке, по которой всегда ходит это толстое красное солнце, выждать его и пронзить его дротиком». <...> Вероятно, это была первая — утренняя — мысль первого человека. <...> Старший лейтенант, то есть бывший 'Старший лейтенант Кикин сказал И1отеллигенту: •— Давно, очень давно •— до пророков и Моисея, выведшего народ от фараона из земли Египетской, до фараона, до Египта и до земли, на которой стоял Египет, до гор и океанов, до Луны и до Солнца, — великая творческая заповедь дана миру: — Убей! <...> . Великая потому, что от крайних, страшных, чуть мерцающих звездочек, от которых свет долетает через ненаписуемое число тысячелетий, до близких молекул, ненаписуемыми тысячами мятущихся в капле воды, всем одинаково властно правит, разрушая и созидая, великая заповедь: — Убей! <...> . Убей ,потому что только так можно вложиться в гулкий круговорот мирозданья, где пылинка цепляется за пылинку, а солнце — за солнце. <...> Старший лейтенант Кикин был [©клонен к резонерству, к возвышенному исчислению причин и следствий, к некоторому циническому шещмцизму в мировоззрении и в суждениях и к бесконечным философским разговорам при всякой обстановке. <...> Вертелись какие-то миры, цеплялись солнца за солнца, соперничая, пересекая пути и силы в притяжениях и излучениях, менялись, как все: вспыхивали, .потухали, загорались вновь; сталкивались и вновь расходились; и вот, в гуще вечного ПОВЕСТЬ БЕЗ НАЗВАНИЯ 11 и тарного круговорота, соперничая <...>