Юрий КУВАЛДИН Вавилонская башня Повесть Переделкинское кладбище открылось с поворота на взгорке. <...> Георгий Павлович Шевченко притормозил, оглядывая дорогу, принял влево, на встречную полосу, и остановил машину у песочной насыпи, чуть-чуть сдав назад к бетонной трубе. <...> Ремонтировали мост и дорогу, по трубе, видимо, должна бежать речка. <...> Шевченко прихватил портфель, закрыл машину и пошел по тропинке вверх, на кладбище. <...> Миновал еще свежую могилу Рождественского, на которой истлевали венки, могилу на самом краю кладбища, на задах, как будто государственному поэту не могли найти, подумал Шевченко, государственного места. <...> Шевченко поднялся еще выше, попетлял и сел на скамейку у могилы Пастернака отдышаться. <...> Минут через пятнадцать, пока Шевченко умиленно перебирал в памяти стихи Пастернака, подошел полный Тофик. <...> Он вырвался на Можайку и до самой арки мчался под сто сорок, затем, в горловине у этой арки, сбросил до шестидесяти, но уже через семь минут сворачивал в свой переулок на Пречистенке. <...> Он поставил машину, но не пошел домой, а вернулся к Пречистенке, пересек ее и вошел в Чистый переулок, где в одном из подвалов помещалась книжная лавка для интеллектуалов. <...> Расплатившись и набив 13 портфель, не все книги влезли, пришлось просить продавца увязать, Шевченко, прогибаясь под тяжестью портфеля, с пачкой под мышкой, пошел домой. <...> Она писала, что звонил Фридман и просил позвонить. <...> Шевченко сбегал к себе за аппаратом и тут же, на кухне, измерил соседке давление, затем закрылся у себя, включил приемник, настроенный на радио «Орфей», где звучала только классическая музыка, включил настольную лампу, задрапировал окна, убрал со стола книги и расстелил на нем огромную простыню, бумажную простыню, на которой была довольно-таки замысловатая схема. <...> Через полчаса Гута лениво поднялась с кровати, сказала: — Ты не думай, дед! <...> Шевченко не мог себя пересилить и сказать все это в зеленые глаза Гуте, этой дурочке, которая уже сошла <...>