Иван Алексеевич Бунин
ТИШИНА
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
Мы приехали в Женеву под дождем, ночью, но к рассвету от дождя осталась только свежесть в
воздухе. Отворив дверь на балкон, мы почувствовали упоительную прохладу раннего осеннего утра. В
улицах таял молочный туман с озера, солнце тускло, но уже бодро блистало в тумане, а влажный ветер
тихо покачивал кроваво-красные листья дикого винограда на столбах балкона. Мы умылись и оделись
быстро и вышли из отеля, освеженные крепким сном, готовые на какие угодно скитания и с молодым
предчувствием чего-то хорошего, что сулит нам день.
- Славное утро опять послал нам бог! - сказал мне товарищ. - Ты заметил, что первый день после
нашего приезда куда-нибудь - непременно погожий? Не курить, есть только молоко, зелень, жить на
воздухе и просыпаться вместе с солнцем - как это облагораживает дух! Скоро об этом будут говорить не
доктора, а поэты... Не кури, не кури - это дает ощущение, давно не испытанное, ощущение чистоты и
юношеской свежести.
Но где озеро? И на минуту мы остановились в недоумении. Вдалеке нее было в легком светлом
тумане, а мостовая в конце улицы блестела под солнцем, как золотая. И мы быстро пошли к тому, что
казалось мокрой и блестящей мостовой.
Солнце на пустой набережной уже сильно пригревало сквозь, туман, и все сияло передо глазами.
Но долины, озеро и дальние Савойские горы еще дышали холодом. Выйдя на набережную, мы невольно
остановились в том радостном изумлении, которое испытываешь всегда, внезапно увидев простор моря,
озера или долин с высоты. Савойские горы таяли в светлом утреннем пару, и под солнцем едва можно
было различить их: приглядишься - и уже только тогда увидишь тонкую золотистую линию хребта,
вырезающуюся в небе, а потом почувствуешь и самую массивность горных громад. Вблизи, в огромном
пространстве долины, в прохладной и влажной свежести тумана, лежало голубое, прозрачное и глубокое
озеро. Оно еще дремало, как дремали и косые паруса лодок, столпившихся у города. Точно серые
поднятые крылья возвышались они в воздухе, но были еще беспомощны в тишине утра. Две - три чайки
низко и плавно скользнули над водою, и одна из них вдруг блеснула мимо нас и метнулась в улицу. Мы
разом обернулись за ней и видели, как она, испуганная непривычным зрелищем, сделала резкий и
быстрый поворот назад... Счастливы люди, в города которых залетают чайки в солнечное утро!
И пас потянуло в горы, на озеро, куда-то вдаль... Пока испарялся туман, мы сходили в город,
купили в кабачке вина и сыру, полюбовались чистотой и приветливостью улиц, живописными тополями
и платанами в тихих золотых садах. Бирюзовое небо стало уже ярко и чисто над ними.
- Знаешь, - говорил мне товарищ, - мне часто не верится, что я действительно в тех местах, о
которых, бывало, только мечтал, глядя па карту, и все хочется напомнить себе об этом. Чувствуешь ты,
что вот за этими горами, так близко от нас - Италия? Чувствуешь ты юг в этой удивительной осени? А
вон Савойя - родина тех самых мальчиков-савояров с обезьянками, о которых читал в детстве такие
трогательные истории!
У мостков пристани дремали па солнце и лодки и лодочники. В голубой прозрачной воде видны
были песчаное дно, сваи и кили лодок. Было совсем летнее утро, и только по тому спокойствию, которое
царило в прозрачном воздухе, чувствовалось, что это спокойствие последних дней осени. От тумана не
осталось и следа, озеро было необыкновенно далеко видно по долине. И, сняв пиджаки, мы засучили
рукава и взялись за весла. Пристань отошла, стала отдаляться. Уходил и сиявший под солнцем город,
набережная, парки... Впереди вода блестела ослепительно, около лодки становилась все глубже, тяжелей
и прозрачней. Весело было погружать в нее весла, чувствовать ее упругость и смотреть, как взлетают изпод
весел брызги. А когда я оглядывался, я видел раскрасневшееся лицо моего спутника и глубокую
ширь, вольно и спокойно лежавшую среди покатых гор, покрытых желтеющими лесами,
виноградниками и виллами в парках. На минуту мы опустили весла - и наступила глубокая тишина.
Прикрыв глаза, мы долго слышали только однообразное журчание воды, бегущей вдоль бортов лодки. И
даже по звуку можно было угадать, как чиста и прозрачна она
- Едем? - спросил я.
- Погоди - слушай!
Я совсем поднял весла, и журчание стало медленно замирать. С весел упала капля, другая...
Солнце все жарче пригревало нам лица... И вот издалека-издалека долетел до нас мерный и звонкий
Стр.1