Иван Алексеевич Бунин
ПЕРЕВАЛ
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
Ночь давно, а я все еще бреду по горам к перевалу, бреду под ветром, среди холодного тумана, и
безнадежно, но покорно идет за мной в поводу мокрая, усталая лошадь, звякая пустыми стременами.
В сумерки, отдыхая у подножия сосновых лесов, за которыми начинается этот голый, пустынный
подъем, я смотрел в необъятную глубину подо мною с тем особым чувством гордости и силы, с которым
всегда смотришь с большой высоты. Еще можно было различить огоньки в темнеющей долине далеко
внизу, на прибрежье тесного залива, который, уходя к востоку, все расширялся и, поднимаясь туманноголубой
стеной, обнимал полнеба. Но в горах уже наступала ночь. Темнело быстро, я шел, приближался
к лесам - и горы вырастали все мрачней и величавее, а в пролеты между их отрогами с бурной
стремительностью валился косыми, длинными облаками густой туман, гонимый бурей сверху. Он
срывался с плоскогорья, которое окутывал гигантской рыхлой грядой, и своим падением как бы
увеличивал хмурую глубину пропастей между горами. Он уже задымил лес, надвигаясь на меня вместе с
глухим, глубоким и нелюдимым гулом сосен. Повеяло зимней свежестью, понесло снегом и ветром...
Наступила ночь, и я долго шел под темными, гудящими в тумане сводами горного бора, склонив голову
от ветра.
"Скоро перевал, - говорил я себе. - Скоро я буду в затишье, за горами, в светлом, людном доме..."
Но проходит полчаса, час... Каждую минуту мне кажется, что перевал в двух шагах от меня, а
голый и каменистый подъем не кончается. Уже давно остались внизу сосновые леса, давно прошли
низкорослые, искривленные кустарники, и я начинаю уставать и дрогнуть. Мне вспоминается несколько
могил среди сосен недалеко от перевала, где похоронены какие-то дровосеки, сброшенные с гор зимней
бурей. Я чувствую, на какой дикой и безлюдной высоте я нахожусь, чувствую, что вокруг меня только
туман, обрывы, и думаю: как пройду я мимо одиноких камней-памятников, когда они, как человеческие
фигуры, зачернеют среди тумана? хватит ли у меня сил спуститься с гор, когда я уже и теперь теряю
представление о времени и месте?
Впереди что-то смутно чернеет среди бегущего тумана... какие-то темные холмы, похожие на
спящих медведей. Я пробираюсь по ним, с одного камня на другой, лошадь, срываясь и лязгая подковами
по мокрым голышам, с трудом влезает за мною, - и вдруг я замечаю, что дорога снова начинает медленно
подниматься в гору! Тогда я останавливаюсь, и меня охватывает отчаяние. Я весь дрожу от напряжения и
усталости, одежда моя вся промокла от снега, а ветер так и пронизывает ее насквозь. Не крикнуть ли? Но
теперь даже чабаны забились в свои гомеровские хижины вместе с козами и овцами - кто услышит меня?
И я с ужасом озираюсь:
- Боже мой! Неужели я заблудился?
Поздно. Бор глухо и сонно гудит в отдалении. Ночь становится все таинственнее, и я чувствую
это, хотя не знаю ни времени, ни места. Теперь погас последний огонек в глубоких долинах, и седой
туман воцаряется над ними, зная, что пришел его час, долгий час, когда кажется, что все вымерло на
земле и уже никогда не настанет утро, а будут только возрастать туманы, окутывая величавые в своей
полночной страже горы, будут глухо гудеть леса по горам и все гуще лететь снег на пустынном перевале.
Закрываясь от ветра, я поворачиваюсь к лошади. Единственное живое существо, оставшееся со
мною! Но лошадь не глядит на меня. Мокрая, озябшая, сгорбившись под высоким седлом, которое
неуклюже торчит на ее спине, она стоит, покорно опустив голову с прижатыми ушами. И я злобно
дергаю повод, и снова подставляю лицо мокрому снегу и ветру, и снова упорно иду навстречу им. Когда
я пытаюсь разглядеть то, что окружает меня, я вижу только седую бегущую мглу, которая слепит снегом.
Когда я вслушиваюсь, я различаю только свист ветра в уши и однообразное позвякивание за спиною: это
стучат стремена, сталкиваясь друг с другом...
Но странно - мое отчаяние начинает укреплять меня! Я начинаю шагать смелее, и злобный укор
кому-то за все, что я выношу, радует меня. Он уже переходит в ту мрачную и стойкую покорность всему,
что надо вынести, при которой сладостна безнадежность...
Вот наконец и перевал. Но мне уже все равно. Я иду по ровной и плоской степи, ветер несет
туман длинными космами и валит меня с ног, но я не обращаю на пего внимания. Уже по одному свисту
ветра и по туману чувствуется, как глубоко овладела поздняя ночь горами, - уже давным-давно спят в
долинах, в своих маленьких хижинах маленькие люди; но я не тороплюсь, я иду, стиснув зубы, и
Стр.1