Ф. В. БУЛГАРИН
Письма о русской литературе
И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим.
Можно ли быть беспристрастным в суждениях о современных писателях? -- Этот вопрос
разрешается другим: можно ли быть совестным? Но в свете на все свои предрассудки. Есть весьма много
порядочных людей, честных во всех отношениях, которые, однако ж, не почитают бесчестным
поступком: обмануть приятеля при продаже лошади, украсть охотничью собаку и завладеть чужою
книгою. Точно так же и в литературе: человек добросовестный во всех случаях жизни не почитает
грехом позабавиться насчет автора, выставить его в смешном виде и даже, в порыве гнева, лишить
всякого достоинства, хотя этот критик и убежден внутренно, что осмеиваемый или бранимый им автор
достоин похвал и уважения. Оскорбленная личность и дух партий извиняют такие противосовестные
поступки в литературе, точно так же, как и обман и воровство прикрывается именем удальства между
псовыми и лошадиными охотниками. По-моему, и то и другое дурно, негодно, недостойно ни
литератора, ни благовоспитанного, деликатного человека. -- Не хочу более объясняться об этом предмете
и приступлю к делу с твердою волею говорить то, что думаю и в чем убежден душевно.
Пушкин составляет эпоху в истории нашей литературы. -- С Державиным кончилась у нас поэзия
классическая и лирическая; Жуковский создал новую гармонию поэтического языка и показал нам
образцы германского романтизма; гений Батюшкова, так сказать, расправил крылья, чтобы взлететь
выше своего века, вспорхнул -- и остался между долом и высью.
Вокруг Жуковского и Батюшкова загудели и запели на новый лад новые и старые поэты,
которые, не двигаясь с места, думали, что идут вперед новым путем. -- Образованная публика, знакомая
с чужеземными произведениями, требовала нового рода в поэзии и в литературе вообще; остальная часть
русских читателей предчувствовала, что должно быть что-нибудь новое. Все ждали. Явился Пушкин.
Едва перешагнув за рубеж детского возраста, он исполинскими шагами опередил всех своих
предшественников и занял первое место непосредственно после Державина и Крылова, двух поэтов, с
которыми Пушкин не входил в состязание. Публика, оставив прежних своих идолов, бросилась к
Пушкину, который заговорил с нею новым языком и представил ей поэзию в новых формах, возбудил
новые ощущения и новые мысли.
Этого переворота, этого впечатления нельзя было произвесть, не имея истинного гения; а потому
дарование Пушкина столь же велико, как и заслуга.
Но сие дарование и сия заслуга более велики относительно, нежели положительно, то есть то,
что Пушкин сделал в России и для России, не может сравниться с тем, что сделали гениипреобразователи
в Англии, Германии и Франции. Удерживаюсь от всяких сравнений и постараюсь
разобрать отдельно и в общности характер поэзии Пушкина.
<...> Талант Пушкина не одинаков в мелких стихотворениях, поэмах и в драме, и даже характер
его поэзии столь различен в сих трех родах, что кажется, будто в каждом из них действует, мыслит и
чувствует другой человек, вдохновенный другим гением. В мелких стихотворениях поэт парит
беспрерывно в высотах, обозначенных Байроном. В поэмах Пушкин, возносясь порывами в небеса,
спускается частенько на землю и идет, иногда блуждая по стезям чуждым, иногда останавливаясь, чтоб
собраться с духом. В драме поэт еще не определил себе места и носится между небом и землею, чаще,
однако ж, придерживаясь земли, нежели увлекаясь ввысь. -- Но во всех сих родах Пушкин стоит выше
всех поэтов в России, и если мне укажут несколько мелких пьес других поэтов одинакового достоинства
с произведениями Пушкина или даже выше их достоинством, то все это еще не отнимает первенства у
Пушкина. Что ни говори, как ни раздробляйся в суждениях и эстетических тонкостях, а все-таки Пушкин
со всеми своими красотами и недостатками (скажу даже, с важными недостатками) останется первым
русским поэтом. -- Быть первым современным поэтом есть то же, что быть первым между всеми
русскими поэтами от времен "Песни о полку Игоревом" до 1-го января 1833 года, ибо что пели наши
Баяны, того мы не знаем, а что выкладывали на рифмы наши деды и сверстники наших отцов, того никак
нельзя назвать поэзией в философическом смысле сего слова. Исключаю раз навсегда Державина и
Крылова {О Державине говорится только как о лирике, а о Крылове как о баснописце.}. Они в своем
роде первые, неподражаемы и неприкосновенны.
Стр.1