к большому стилю Санкт-Петербург ОТ МИНИМАЛИЗМА Сразу два балета из советского прошлого вернулись в день сегодняшний. <...> Первый возобновил «Спартака» Арама Хачатуряна в постановке Леонида Якобсона, второй – «Лауренсию» Александра Крейна в постановке Вахтанга Чабукиани, редакцию которой осуществил главный балетмейстер театра Михаил Мессерер. <...> Главная сложность возобновления «Спартака» Якобсона даже не в собранном «всем миром» хореографическом тексте или грандиозном оформлении многонаселенного спектакля. <...> Для труппы классического балета основная задача в том, что нужно танцевать балет не академической пуантовой лексики, базовой выворотности и устремленности в воздух, а той, что идёт от свободной пластики. <...> Вообще пластические «вольности» не были эксклюзивным поиском Якобсона, это направление просверкивало у того же Голейзовского, но выживало в основном в миниатюрах. <...> «Спартак» – практически единственный прорыв в большую форму на этом поле. <...> Псевдоисторическое оформление «Спартака» – вполне стилизация Рима, скопировавшего и приукрасившего античность. <...> Своего рода модерн в приложении к классическому Новый балет искусству. <...> Первый спектакль больше вышел о предательстве, и главными стали исполнители «вторых» партий – Эгина и Гармодий. <...> Юрий Смекалов – Гармодий, нисколько не утративший благородства и достоинства. <...> При этом Спартаке Фригия Виктории Терешкиной – необязательное дополнение. <...> Гармодий у Александра Сергеева получился довольно расчетливым, воспользовавшимся интересом Эгины, чтобы не быть вторым. <...> У Данилы Корсунцева герой прежде всего человек, а не вождь. <...> Спартак Корсунцева заметен в бою – и на арене, и в казарме, почти на ходу кто-то подал ему меч, кто-то факел. <...> А когда он ворвется к Крассу, Фригия рванется навстречу. <...> У Спартака Корсунцева замечательное свойство – он умеет переждать и понять всплеск эмоций, дать женщине время выговориться. <...> Сцена оплакивания у Софьи Гумеровой, с ее <...>