З. Бухарова
"Краса"
Ориигинал здесь -- http://kluev.org.ua/critics/buh_krasa.htm
Тускло, сухо, мертво течет в наши дни художественная жизнь... Иногда на поверхность ее
всплывает что-то, как будто бы интересное, красочное, притягивающее общественное внимание. Но это -
- иллюзия, обман. К другим явлениям, к другим трудам и достижениям прикованы теперь все взгляды,
все мысли, все души. Для того, чтобы дать нам сейчас в искусстве что-нибудь прекрасное, крупное,
радующее, необходимы особое понимание современности, неразрывность её с предлагаемыми
художественными ценностями, -- необходим новый, свежий, действенный подход к последним. Задача
не из легких... Но она была осуществлена перед немногочисленной, правда, но благоговейно-чуткой и
признательной аудиторией литературного вечера русских поэтов "Краса".
По утверждению одного из его инициаторов, Сергея Городецкого, слово это вызвало в публике
явное недоумение. Многие наивно спрашивали: "Что такое "Крас", в честь или память которого
состоится вечер?!" До такой степени отошли мы от корней нашего богатейшего языка, до такой степени
изменили его истине, его ясности, его чистоте!.. В недостойном раболепстве перед иностранщиной, в
угодничестве пошлым модным веяниям, в заигрывании с жалкими вкусами толпы повинны у нас все
люди слова; и поэты, и беллетристы, и драматурги, и журналисты. Лишь весьма немногие из художников
наших сохранили рыцарскую верность красе родного языка... К таковым можно причислить
выступивших на вечере чтецами своих произведений поэтов-крестьян Сергея Есенина и Николая
Клюева.
Оба эти имени, чуждые широкой публике, уже знакомы серьезным ценителям поэзии. Н.Клюев
печатается довольно давно и выпустил небольшой сборник "Сосен перезвон", о котором в свое время
много говорили. С.Есенин заявил о себе только в прошлом году; печатался сравнительно мало и больше
в еженедельниках, но к его свежему дарованию любовно и радостно тянутся души, истомившиеся по
живым источникам русской поэзии.
Оба художника пришли из деревни и принесли в черствый, прозаический город смолистое
дыхание лесов, мирную, трудовую ясность полей, забытую правду крестьянского быта. В сокровищнице
их песен скрыта жемчужина грядущего художественного торжества России, и, по словам того же
Городецкого, все мы, на вечере присутствовавшие, таинственно приобщаемся к великому чуду
подлинного народного творчества, долженствующего однажды укрепить за собою новые, навеки
нерушимые пути. Когда-нибудь мы с восторгом и умилением вспомним о сопричастии нашем к этому
вечеру, где впервые предстали нам ясные "ржаные" лики двух крестьян-поэтов, которых скоро с
гордостью узнает и полюбит вся Россия.
После Сергея Городецкого сказал свое "слово" Алексей Ремизов и согрел его лучами своей музы.
Никого на великой Святой Руси, в тяжком испытании проливающей ныне жертвенную кровь свою, не
обошел он приветом... Сказал настоящее, единственно нужное, единственно желанное нам, -- изнывшим
в слезах и скорбях наших, -- родное, русское слово, -- и сказал так просто, так искренно, значительно и
светло, что душе открылись сокровеннейшие глубины для восприятия того, что должны были поведать
два поэта из простонародья.
Робкой, застенчивой, непривычной к эстраде походкою вышел к настороженной аудитории
Сергей Есенин. Хрупкий девятнадцатилетний крестьянский юноша, с вольно вьющимися золотыми
кудрями, в белой рубашке, высоких сапогах, сразу, уже одним милым доверчиво-добрым, детски-чистым
своим обликом властно приковал к себе все взгляды. И когда он начал с характерными рязанскими
ударениями на "о" рассказывать меткими, ритмическими строками о страданиях, надеждах, молитвах
родной деревни ("Русь"), когда засверкали перед нами необычные по свежести, забытые по смыслу, а
часто и совсем незнакомые обороты, слова, образы, -- когда перед нами предстал овеянный ржаным и
лесным благоуханием "Божией милостью" юноша-поэт, -- размягчились, согрелись холодные,
искушенные, неверные, темные сердца наши, и мы полюбили рязанского Леля...
Еще лучше "Руси" -- "Микола", в котором, как и в "Маковых побасках", живет, дышит,
колышется вся до последней черточки наша деревня, с ее мудро-детскими верованиями, исконно
Стр.1