А. И. Богданович
Критические заметки
Избранные страницы русской журналистики начала XX века. <...> А. И. Богданович, литературный критик, публицист, неофициальный редактор одного из самых
популярных в XX веке "толстых" журналов -- "Мира божьего". <...> Еще студентом был сослан, хотя и
оправдан по суду, за участие в народническом кружке. <...> По этой причине не только не мог стать
официальным редактором журнала, но и выступления свои должен был подписывать инициалами А. Б.
Только после Манифеста 17 октября 1905 года четыре последних перед закрытием "Мира божьего"
летом 1906-го выступления подписал полным именем. <...> Близко знавшие Богдановича современники называли его Добролюбовым XX века. <...> Ниже приведены
выдержки из его подписанных полным именем общественно-политических, а не литературных обзоров. <...> В первую минуту я хотел было воспеть радость
освобожденного раба. <...> Солнце светило так ярко, все ликовало и пело, красные флаги, как цветы,
венчали радостно и торжественно настроенную многотысячную толпу. <...> Были юноши, старцы и дети, женщины, рабочие, студенты, военные, чиновники, солдаты -- словом, всё
живое высыпало на улицу, а кто не мог -- из окон приветствовали шествие, первый праздник свободы на
улицах Петербурга. <...> Я был там, вместе с толпой окаменев на месте, видел
паническое бегство, видел конную гвардию, ринувшуюся неизвестно откуда на бежавших людей... <...> А в
редакции, куда я пришел потрясенный совершившимся преступлением -- расстрелом людей, повинных
только в доверчивости, -- я узнал, что товарищ наш по долголетней совместной работе в журнале -- Ев. <...> Тарле -- лежит в ближайшей лечебнице при смерти, с разрубленной головой... <...> Так было в первый день русской "свободы". <...> А потом -- этот сплошной поток крови, в течение
недели заливавшей улицы всех городов России, известия о смерти Гольдштейна, тоже старого товарища
по журналу, и других товарищей по тюрьме и ссылке, арест товарища-сотрудника Серошевского,
черносотенно-казацкие погромы евреев, интеллигенции <...>
Критические_заметки.pdf
А. И. Богданович
Критические заметки
Избранные страницы русской журналистики начала XX века.
М., "ЧеРо", 2001
OCR Бычков М. Н.
Ангел Иванович БОГДАНОВИЧ
(1860--1907)
А. И. Богданович, литературный критик, публицист, неофициальный редактор одного из самых
популярных в XX веке "толстых" журналов -- "Мира божьего". Еще студентом был сослан, хотя и
оправдан по суду, за участие в народническом кружке. По этой причине не только не мог стать
официальным редактором журнала, но и выступления свои должен был подписывать инициалами А. Б.
Только после Манифеста 17 октября 1905 года четыре последних перед закрытием "Мира божьего"
летом 1906-го выступления подписал полным именем. Вел постоянный отдел "Критические заметки".
Близко знавшие Богдановича современники называли его Добролюбовым XX века. Ниже приведены
выдержки из его подписанных полным именем общественно-политических, а не литературных обзоров.
----Я
пишу без цензуры. Облик цензора не витает предо мною в эту минуту. А между тем, между
тем... я не испытываю ни малейшего радостного чувства. В первую минуту я хотел было воспеть радость
освобожденного раба. Но это был только минутный порыв. Он быстро прошел, и его сменило смешанное
чувство -- тревоги, недоверия и гнева.
Что же произошло?
Было три часа дня. Солнце светило так ярко, все ликовало и пело, красные флаги, как цветы,
венчали радостно и торжественно настроенную многотысячную толпу. Кого-кого тут только не было!
Были юноши, старцы и дети, женщины, рабочие, студенты, военные, чиновники, солдаты -- словом, всё
живое высыпало на улицу, а кто не мог -- из окон приветствовали шествие, первый праздник свободы на
улицах Петербурга.
И вдруг... Как гром с ясного неба, без сигнала, без предупреждения, без промежутка -- три залпа
со стороны казарм Семеновского полка... Я был там, вместе с толпой окаменев на месте, видел
паническое бегство, видел конную гвардию, ринувшуюся неизвестно откуда на бежавших людей... А в
редакции, куда я пришел потрясенный совершившимся преступлением -- расстрелом людей, повинных
только в доверчивости, -- я узнал, что товарищ наш по долголетней совместной работе в журнале -- Ев.
Вик. Тарле -- лежит в ближайшей лечебнице при смерти, с разрубленной головой...
Так было в первый день русской "свободы". А потом -- этот сплошной поток крови, в течение
недели заливавшей улицы всех городов России, известия о смерти Гольдштейна, тоже старого товарища
по журналу, и других товарищей по тюрьме и ссылке, арест товарища-сотрудника Серошевского,
черносотенно-казацкие погромы евреев, интеллигенции, учащихся, учеников-подростков, -- наконец
объявление всего царства Польского на военном положении, -- всякая радость исчезла.
Что это? Сознательный обман или дикое недоразумение?
Надо разобраться, вдуматься в этот кошмар "безумия и ужаса", найти руководящую нить. Иначе
отвращение к жизни овладевает умом и чувствами.
До 17 октября все было ясно. Народ и власть стояли друг против друга, оба готовые бороться на
жизнь и смерть. Власть без нравственного авторитета, без доверия, без веры в ее силу, олицетворенную
исключительно в штыке и нагайке. Народ -- сознательно противопоставивший лесу штыков отказ от
всякой работы, сознательно прекративший всякую связь с властью, создавший вокруг нее пустоту,
Стр.1