А. А. Бестужев-Марлинский. Лейтенант Белозор
------------------------------------------OCR:
Pirat
Доп. правка: В. Есаулов, октябрь 2004
------------------------------------------ГЛАВА
I
Прощай, прекрасная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
С неподражаемой красой!
А. Пушкин
тризну,
В то время, когда полчища Наполеоновы праздновали в Москве собственную
русский флот,
соединенный
с великобританским, под командою
английского адмирала, блокировал при голландских берегах флот французский,
запертый во Флессингене. В самое бурное время года, в открытом море, на
ужасной глубине, лежал он на якорях в беспрестанной борьбе со стихиями и
каждый час готовясь на бой с неприятелем. За ним была пустыня океана,
кругом подводные скалы, впереди грозные батареи; но он, словно крепость,
воздвигшаяся со дна, стоял неподвижно, - и неслыханная дотоле блокада сия
доказала свету, что русские и англичане умеют торжествовать не только над
гением человека, но и над всеми силами природы.
В октябре месяце бури были ужасны и продолжительны; кто терпел их в
море под парусами, тот может судить, каковы они для флота на якорной
стоянке, где каждый вал, встречая неподвижную громаду, поражает ее всею
силою и обрушивается на нее всею толщею своею. Корабль стонет и дрожит
тогда, как прикованный великан, бессильный убежать от валов или всплыть на
них. Продолжительный, тяжкий скрип расходящихся членов, оглушающий рев
всплесков, свист ветра в блоки и шум ударяющихся снастей - наводят тоску на
сердце. Везде вы видите угрюмые лица; все как будто ждут чего-то рокового,
и только изредка слышится голос вахтенного лейтенанта, словно голос духа,
повелителя стихий; пронзительные свистки отвечают на призыв его: море
бушует.
Ураган, свирепствовавший с 16 на 17 число октября, сокрушил на берегах
Англии и Голландии множество судов. Ночь эта была страшна для осаждающих;
вся опытность моряков истощилась, чтоб устоять на якорях или, в случае
обрыва, вступить под паруса для избежания неминуемого кораблекрушения при
берегах. Посреди мрака и воя ветра повременно сверкали пушечные выстрелы,
возвещая "бедствую!", фальшфейеры искрились, как блудячие огоньки над
могилами, - корабли ежеминутно были в опасности свалиться.
Рассвет оказал всю бедственность их положения: линия была расстроена,
корабли дрейфовали с двух якорей; на многих переломаны были стеньги и реи;
иные, сорванные со стопоров, высучили канаты и под штормовыми парусами
боролись вдали с вихрями; почти у всех изорванные и спутанные снасти висели
в беспорядке, отопленные накрест нижние реи придавали еще более дикости
виду их; волненье ходило горами. Картина была ужасная!
На русском корабле "Не тронь меня!" оказалась сильная течь; он замыкал
линию слева, почти опираясь на каменную гряду подводных камней, которая на
полмили простиралась в море параллельно с берегом. Прибой к ней,
производящий неправильное волнение, называемое моряками толчея, всего более
раскачал связь уже не нового корабля. Поставили запасные помпы, вооружили
цепные; матросы работали неутомимо, но погибель была недалеко: вода лилась
в расходящиеся пазы, и как ни равняли канаты, но то один, то другой
вытягивался в струну,
готовясь лопнуть; офицеры с недоверчивостью
поглядывали на третий. К счастью, с рассветом шквалы затихли, и хотя ветер
дул еще сильный, но волнение и качка стали правильнее. Мало-помалу все
начало приходить в порядок: выстроили линию, убрались с повреждениями.
Стр.1