Светлана Петрова
ВРЕМЯ
ВОРОБЬИНОЙ ЛЮБВИ
... Я унесла Пиньку далеко в сопки и там похоронила, поливая крошечное тельце
легкими детскими слезами. <...> В З8-м мама спорола с рукавов его кителя четыре
средние золотые нашивки и пришила одну широкую - капитан 1 ранга. <...> До сих пор
1
помню ощущение накатанного, твердого, как рафинад, снега под полозьями, запах
свежести, от которого щиплет ноздри, и свист ветра в ушах. <...> Дети до изнеможения взбегали на сопку "елочкой" или "лесенкой", потом
скатывались вниз, а моя строгая мама, опасаясь простуды, требовала, чтобы я
приходила домой "сухая" и, не веря на слово, щупала рукой мою спину, залезая под
рубашку. <...> В Доме флота Полярного давала детям уроки музыки выпускница Варшавской
консерватории Анна Ивановна Максимчук, замечательная женщина с трудной судьбой. <...> Анна Ивановна поселилась
в маленьком тихом Старом Осколе и, окруженная сыновней заботой, дожила до
глубокой старости. <...> Моя мама воодушевленная этими успехами, мечтая, чтобы я стала пианисткой,
собрала денег и заказала в Ленинграде пианино. <...> Однако
вскоре я совершенно охладела к серьезным занятиям музыкой. <...> Но покупка состоялась, и мама
катила ее домой, а я держалась за раму, не веря в свое счастье. <...> Я любила его так же пылко, как потом будет любить меня Пинька. <...> Но чаще всего отец задерживался, и я уже спала, а
если нет, он закутывал меня в одеяло конвертиком и, под нарочито возмущенные
мамины возгласы, нес в большую комнату ужинать. <...> Жизнь устроена неудобно и
нерационально: большая ее часть состоит из добывания, приготовления и поглощения
пищи, а также избавления от продуктов жизнедеятельности. <...> Кстати, отец никогда не придавал еде
культового значения и редко хвалил мамины изыски, возможно по причине
хронической болезни желудка. <...> Папино детство прошло без классической детской литературы, и Ершова и
Андерсена я открывала для себя <...>
ВРЕМЯ ВОРОБЬИНОЙ ЛЮБВИ.pdf
Светлана Петрова
ВРЕМЯ ВОРОБЬИНОЙ ЛЮБВИ
... Я унесла Пиньку далеко в сопки и там похоронила, поливая крошечное тельце
легкими детскими слезами.
Это было первое настоящее горе в моей жизни. Оно отделило часть, называвшуюся
"довоенным детством" и "эвакуацией", от остальной, в которой будет еще много
печальных рубежей. По малости лет я не осознавала, что беззаветная и ничем не
омраченная эра любви к отцу, больше похожей на поклонение святому, тоже
закончилась.
История нашей с Пинькой любви не будет понятной до конца или, во всяком случае,
не наполнится тем смыслом, который она имела для меня, если не рассказать о том
времени и тех людях. Только время придает вкус и цвет воспоминаниям.
1
Мой отец, морской офицер, а тогда красный командир, служил на Северном флоте с
самого его основания. В 1933 году с первыми военными кораблями он пришел из
Кронштадта в Кольский залив. В З8-м мама спорола с рукавов его кителя четыре
средние золотые нашивки и пришила одну широкую - капитан 1 ранга.
Из довоенного времени, прожитого на военно-морской базе в Полярном,
запомнилось не слишком много: к роковому дню фашистского нашествия мне минуло
всего семь лет.
Мое дошкольное детство было счастливым, полным простых удовольствий.
Основное - катание на лыжах и санях, изо дня в день, в течение всей зимы, которая за
шестьдесят девятой параллелью, согласно местной частушке, никогда не кончается:
Полярное, Полярное, веселая планета:
Двенадцать месяцев зима, а остальное - лето.
В десяти шагах от нашего подъезда начинались сопки, здесь целый день возилась
детвора из двух привилегированных домов - единственно кирпичных во всем поселке,
не считая школы и штаба флота. В снегу, на склонах, выкапывались крутые ступенитрамплины,
и наивысшей доблестью считалось скольжение на санках лицом вниз -
если не уметь виртуозно тормозить руками, можно разбить подбородок или с размаху
удариться о стену дома. Проехать мимо и того хуже: за домом - скальный
десятиметровый обрыв. Особым шиком была езда с горы стоя, на выступающих сзади
полозьях так называемых финских саней, похожих на кресло-качалку.
Дети становились на лыжи, как только начинали ходить, а в темное время лыжами и
даже санями стыдливо баловались взрослые. Скоростным спуском, да еще с разными
выкрутасами, вроде кульбитов в воздухе, ребятня владела в совершенстве, соревнуясь и
хвастаясь друг перед другом. Причем лыжные крепления у большинства были мягкие,
кожаные, надевали их прямо на валенки и туго подкручивали палочками.
Как сейчас, вижу короткие и широкие обшарпанные лыжи грязно-желтого цвета,
чрезвычайно устойчивые и удобные для разворота на 180 градусов. Не знаю, откуда
они у меня взялись, кажется, достались по наследству от кого-то, кто уже откатал свое
детство. Лихо, без палок, балансируя руками, я взлетала над трамплинами. До сих пор
1
Стр.1