В. Г. Белинский
Сельское чтение, книжка вторая...
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 7. Статьи, рецензии и заметки, декабрь 1843 -- август 1845.
Редактор тома Г. А. Соловьев. Подготовка текста В. Э. Бограда. Статья и примечания Ю. С.
Сорокина.
М., "Художественная литература", 1981.
OCR Бычков М. Н.
СЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ, книжка вторая, изданная князем В. Ф. Одоевским и А. П. Заблоцким.
Санкт-Петербург. 1841. В типографии Министерства государственных имуществ. В 12-ю д. л. 188 стр.
По случаю появления второго издания книжки г. Любимова "Про былое на православной Руси" в
одном журнале было сказано:
Книга для грамотных людей! Я думал, что эта книга для меня, для вас, для всех нас, которые
имеем честь, удовольствие или притязание называться "грамотными": а выходит на поверку, что это -книга
в самом деле для людей! Кто мог предполагать такой аристократический тон в таком простом и
скромном заглавии! Между тем из содержания книги ясно, что автор под словом люди не разумеет ни
меня, ни вас, потому что в тексте он всегда называет своих читателей -- братцы! Этого титула я не
люблю в обращении со мною: авторам, которым оказываю честь, покупая и читая их сочинения, я по
самой крайней мере -- батюшка, а не братец. Да, я думаю, что даже и людям этот боярскоснисходительный
эпитет братцы не очень понравится, когда они станут платить наличными деньгами.
Кто по-барски говорит людям братец, тот по-барски должен дать им книгу даром, подарить, а не
продавать: тогда эта уж совсем благородная, аристократическая манера, и фамилиарность, отзывающаяся
немножко спесью, охотно прощается такому автору1.
Итак, г. Любимов навлек на себя упрек в аристократическом тоне словом "братцы"? Упрек
высказан очень остроумно, но справедлив ли он? Нам кажется, что книжка г. Любимова заслуживает
полного упрека в том, что она крайне плохо составлена, сочинитель ее виноват в том, что взялся совсем
не за свое дело, но отнюдь не в невинном слове "братцы". Это действительно плебейское словцо
употреблено им для ясности изложения, и очень жаль, что вся ясность и толковитость книжки г.
Любимова заключается только в этом слове. "Как ни зови, лишь хлебом корми",-- говорит русский
простолюдин, и слово: друг мой для него ничем не лучше братца, тем более что ведь не слово, а -- le ton
fait la musique {тон делает музыку (фр.).-- Ред.}. Аристократический или барский тон, принимаемый в
отношении к простому народу выскочками, мещанами и другими представителями среднего сословия,
состоит не в словах, будто бы оскорбительных для простолюдинов, а в понятиях, оскорбительных для
человечества и равно не христианских, как и не философских. Вот образчик таких понятий:
Возможность пользы простонародных книг о простонародном дело, о хлебопашестве, о
домашнем хозяйстве я понимаю, хоть и не уверен в действительности этой пользы, как то известно
всякому благосклонному читателю; но история кажется мне необузданною роскошью не только для
простого мужичка, по даже и для старосты. Дело в том, что если мой крестьянин придет ко мне за
советом, купить ли ему гисторию г. Любимова, я решительно скажу: "Не покупай, мой друг (братец -- я
никогда не говорю); лучше сбереги эту денежку; да вот тебе еще полтина: поди и купи на них хороший
плуг или железную борону в земледельческом училище: это для тебя нужнее всех гисторий. А если
боишься, что от безделья в праздник лукавый потащит тебя в кабак, так ведь у тебя есть "Бовакоролевич":
читай его! Правда, твой "Бова-королевич" оборван и, как я видел, без начала. Ну, так читай с
другого конца: для тебя ведь все равно, что ни читать и откуда ни начнешь читать!"
Вот это аристократический тон аристократов средней руки, которых во Франции называют, для
отличия от истинных аристократов, les bourgeois... {буржуа (фр.).-- Ред.} Это получше всех возможных
"братцев", хотя и называется "друг мой"! Осудить простолюдина на невежество, заставить его пахать
землю да читать с обоих концов оборванного "Бову-королевича" и отнять у него право иметь понятие о
его человеческих обязанностях, об истории его отечества, словом, обо всем, о чем имеет право не знать
Стр.1