В. Г. Белинский
Браво, или Венецианский бандит...
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 2. Статьи, рецензии и заметки, апрель 1838 -- январь 1840.
Ред. Н. К. Гей. Подготовка текста В. Э. Бограда. Статья и примеч. В. Г. Березиной.
М., "Художественная литература", 1977.
OCR Бычков М. Н.
БРАВО, ИЛИ ВЕНЕЦИАНСКИЙ БАНДИТ, ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН. Сочинение Я.-Ф.
Купера. Санкт-Петербург. 1839. В типографии Конрада Вингебера, Четыре части: I - 189, II - 206, III -
192, IV - 218. (12).
Купер явился после Вальтера Скотта и многими почитается как бы его подражателем и учеником;
но это решительная нелепость: Купер -- писатель совершенно самостоятельный, оригинальный и столько
же великий, столько же генияльный, как и шотландский романист. Принадлежа к немногому числу
перворазрядных, великих художников, он создал такие лица и такие характеры, которые навеки
останутся художественными типами: вспомните его Соколиного-Глаза, который потом является
Тенетником, вспомните его пчелиного охотника Павла, его Твердосердого, его Харвея Бирша, его
Джона-Поля {А этого не угодно ли для курьезу сравнить с Джоном-Полем г. Александра Дюма, чтобы
увидеть разницу между самобытным гением творчества и литературным обезьянничеством жалкой,
посредственности2.}1 и множество других лиц, вероятно, столько же как и мне, знакомых и
перезнакомых вам. Сверх того, будучи гражданином молодого государства, возникшего на молодой
земле, не похожей на наш старый свет,-- он через это обстоятельство как будто бы создал особый род
романов -- американско-степных и морских. В самом деле: эти дивные изображения беспредельных
степей Америки, покрытых травою выше человеческого роста, населенных стадами бизонов,
пересекаемых огромными лесами, таящими в себе краснокожих детей Америки, ведущих и между собою
и с белыми непримиримую брань,-- где, у кого, кроме Купера, можете вы найти все это? -- А море, а
корабль -- тут он опять как у себя дома; ему известно название каждой веревочки на корабле, он
понимает, как самый опытный лоцман, каждое движение корабля, как искусный капитан -- он умеет
управлять им, и нападая на неприятельское судно и убегая от него. На тесном пространстве палубы он
умеет завязать самую многосложную и в то же время самую простую драму, и эта драма изумляет вас
своею силою, глубиною, энергиею, величием, а между тем в ней все так, по-видимому, спокойно,
неподвижно, медленно, обыкновенно. Дивный, могучий, великий художник! Вот это-то и заставило всех
сделать ложное заключение, что Купер может быть у себя дома только в степи, лесу да на море; но что
если перенесет место действия своего романа на твердую землю, то непременно потерпит
кораблекрушение и сядет на мель. Но великий художник не побоялся карканья критических вороньев
или ворон; но, расправив свои могучие орлиные крылья, и на чужом материке, под чужим небом полетел
тем же, ему одному свойственным полетом, каким парил он и под небом своей родины. "Браво", роман,
местом действия которого Купер избрал Венецию, служит этому доказательством. Недавно этот роман
явился на русском языке в самом безграмотном переводе3, какой только может себе вообразить самое
пылкое и смелое безграмотное воображение,-- и почти во всех наших журналах было повторено, что
Купер -- хороший романист у себя в Америке да на море, а в Европе -- срезался и что его "Браво" -скучный
и пошлый роман4. Вот так-то -- что много думать!..
Признаемся, не без страха принялись мы за чтение "Браво": нам было бы грустно удостовериться,
что такой великий художник, как Купер, мог писать плохие романы, как какой-нибудь Больвер. Вот уже
мы, через великую силу, прочли главу, другую... перевод уже одолевал наше терпение, нашу любовь к
искусству, готовую на великие жертвы -- даже на чтение таких переводов... но вот мрак начал
рассеиваться, легкие очерки стали превращаться в живописные фигуры, слабые тени -- в живые образы и
лица -- и, несмотря на ужасный перевод, мы уже не читали, а с ненасытною жадностию пожирали
остальные главы и части... И теперь, когда уже роман давно прочтен, и теперь носятся перед нашими
глазами эти дивные образы, которые могла создать только фантазия великого художника... Вот старый
рыбак Антонио, с его энергическою простотою нравов, с его благородною грубостию; вот глубокий,
Стр.1