Молоденькие девочки по поселку ходят полуголые, с кольцами в пупках, а по пляжу – так и вовсе без насисьников, свежие соблазнительные ягодички разделяет только узенький шнурок – исключительно для самоощущения. <...> Анна Васильевна ханжеством сроду не маялась, но, видя общее безобразие, вздыхала, смутно представляя себе будущее любимого края. <...> Когда в пятидесятых началось капитальное строительство, Анна Васильевна страдала - так не вписывались безликие стандартные дома в окружающую природу. <...> Сенечка, покойный муж, пока болезнь еще не совсем его скрутила, лоджию не только застеклил, даже утеплил, но из-за влажности субтропического климата ночевать здесь с приходом осени становится сыро. <...> На зиму Анна Васильевна, страдающая радикулитом, скрепя сердце перебирается в комнату. <...> Теплыми летними ночами мало кто сидит дома, разве что отдыхающие, которые спозаранку устремляются на пляж – топчаны занимать. <...> Только когда Сенечка уже совсем обезножил, оглох и стал похож на состарившегося мальчика (а ведь ему и сорока не было) и она никак не могла поверить, что другой судьбы не будет, злая обида - сама по себе, безо всякого на то хозяйского согласия - начала закипать у неё глубоко внутри. <...> Только вот муж Сенечка, так и не выздоровел, уже тридцать лет, как помер. <...> Она же – сын прав – никуда не поедет, до последнего останется там, где Сенечка дни свои закончил, и рядом с ним, под одну плиту на вечный отдых ляжет. <...> Фаянсовая чашка с незабудками, из которой мама до войны пила чай - Аня пронесла её в рюкзаке через всю Европу. <...> Познакомилась Аня с ним здесь, на юге, где он долечивался после контузии. <...> Так совпало, что после победы Ане, как и многим фронтовикам-орденоносцам, выдали путевку в военный санаторий, расположенный в том самом поселке, где лечился Сеня. <...> Аня тогда училась в школе и ухаживала за бабушкой, которая не вставала с постели. <...> В шкафу висели мамины платья, Аня их трогала и нюхала, чувствуя себя защищенной довоенным прошлым <...>