В. Г. Белинский
Пантеон русского и всех европейских театров. Март. N 3
Белинский В. Г. Собрание сочинений. В 9-ти томах.
Т. 3. Статьи, рецензии и заметки. Февраль 1840 -- февраль 1841.
Подготовка текста В. Э. Бограда.
М., "Художественная литература", 1976
OCR Бычков М. Н.
ПАНТЕОН РУССКОГО И ВСЕХ ЕВРОПЕЙСКИХ ТЕАТРОВ. Март. N 3. Санкт-Петербург.
1840. В 8-ю д. л. В две колонны. 133 стр.
Третья книжка "Пантеона" начинается "Бурею" Шекспира 1, о которой нельзя сказать, что это
одно из лучших произведений великого британца, потому что решительно все произведения его -лучшие:
каждое лучше другого, и ни одно не хуже другого. "Буря" и "Сон в летнюю ночь" представляют
собою совершенно другой мир творчества Шекспира, нежели его прочие драматические произведения,-мир
фантастический. Словно какие тени, в прозрачном сумраке ночи, из-за розового занавеса зари, на
разноцветных облаках, сотканных из ароматов цветов, носятся перед вами лица "Бури", начиная от
безобразного чудовища Калибана до светлого духа Ариеля, -- от сурового волшебника Проспера до
пленительной Миранды. Словом, "Буря"Шекспира -- очаровательная опера, в которой только нет музыки,
но фантастическая форма которой производит на вас самое музыкальное впечатление. Однако
фантастическое Шекспира совсем не то, что фантастическое немецкое, фантастическое Гофмана: при всей
своей волшебной обаятельности, оно не улетучивается в какую-то форму без содержания или в какое-то
содержание без формы, а является в резко очерченных, в строго определенных формах и образах. Такое
тесное и живое слияние (конкреция) подобных противоположностей, каковы -- фантастическая
неопределенность содержания и художественная определенность формы, возможно только для великих
художников, для тех единственно и исключительно истинных жрецов искусства, которые, по своей
глубоко художественной натуре, никогда не выходят из сферы творчества и не допускают в нее чуждого
ей элемента -- отвлеченного мышления (рефлексии). Недавно, в одном русском журнале, было замечено,
что Пушкин не идеален, что его поэзия чужда неопределенной выспренности и крепко держится земли и
определенных образов и что вследствие этого Пушкин -- поэт не мировой, не великий, хотя и с
примечательным талантом2. По такому определению можно и с Шекспира снять титул великого и
мирового поэта: как и Пушкин, он крепко держится земли и, в отношении к мечтательности и идеальной
выспренности, составляет совершенную противоположность с Шиллером и еще больше с Жан-Полем
Рихтером. Но потому-то он и неизмеримо выше обоих их, так выше, что сравнивать его с ними
невозможно, как невозможно Шиллера и Жан-Поля Рихтера сравнивать с каким-нибудь талантливым
русским поэтом, который в туманных элегиях высказывал свои туманные чувства. Шекспир -- поэт
действительности, а не идеальности. Пушкин тоже. В сущности, Шекспир -- более идеальный поэт,
нежели Шиллер; но Шекспир, возносясь в превыспреннюю сферу вечных идеалов, низводил их на землю
и общее обособлял в индивидуальные, определенные и замкнутые в самих себе явления. Правда,Шекспир
крепко держался земли, но, вероятно, потому, что сама земля или так называемый мир земной есть вечная
идея, из надзвездных областей идеальной возможности ставшая особным, в самом себе замкнутым
явлением. Идея земного мира не написана на нем, вроде апоффегмы или какой-нибудь нравственной
сентенции, но он весь проникнут насквозь своею идеею, как кристалл лучом солнечным, и составляет с
нею единое и нераздельное; почему и трудно усмотреть его идею, особенно тем, у кого нет внутренних
очей, внутреннего ясновидения. По тому же самому нет ничего труднее, как отличить идею от формы в
художественном произведении: то и другое слито воедино, и небесное является земным, бесконечное -конечным,
невыговариваемое -- определенным. Оставляя в стороне вопрос о превосходстве (которого мы
и не думаем отрицать или оспоривать) Шекспира перед Пушкиным, можно смело сказать, что только
слепые могут не видеть, что оба эти великие явления творческой силы принадлежат к одному разряду,
суть явления родственные. Но потому-то и недоступны они для большинства. Идея, не органически
связанная с формою, идея, которая не сквозит через форму, как луч солнечный через граненый хрусталь, а
виднеется через трещины и щели формы,-- такая идея доступнее для большинства, так же точно, как
"идеальные" поэты доступнее для него, чем действительные художники.
Пределы журнальной рецензии не позволяют нам критически рассматривать "Бурю"Шекспира, и
Стр.1