К. Бальмонт
Рыцарь девушки-женщины
Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. / Сост., вступ. ст. и коммент. Д. Г.
Макогоненко
М., "Правда", 1990
OCR Бычков М. Н.
От любимой женщины, в сладкую минуту, кудесник русской поэзии получил на память талисман.
Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы.
От графини Воронцовой, вызвавшей к жизни несколько прекраснейших страниц русской поэзии,
Пушкин получил в дар заветный перстень с восточными письменами. Когда Пушкин был убит,
Жуковский снял этот перстень с остывшей руки волшебника, и в свой час он достался Тургеневу, и в свой
час от лучшего чарователя русской художественной прозы этот перстень достался Полине Виардо,
любимой женщине. От женщины -- к поэту и от поэта -- к женщине, круг завершился. Восточные
письмена талисмана осуществили свою ворожбу не напрасно.
Слово о Тургеневе должно начинаться нежным женским именем и золотым именем Пушкина.
Женщина была основным верховным божеством всего его творчества, а если создатель русского стиха
Пушкин был первым поэтом, превратившим русские слова в крылья бабочек и крылья птиц и
заставившим размерные русские строки сверкать золотом и звенеть серебром, Тургенев был первым
поэтом русской прозы, равного которому доныне еще не было,-- он воспринял все пушкинское золото и
сковал серебряные звоны еще более певучие, он был не только учеником Пушкина, но и его родным
братом, его равноправным наследником, и путь от Пушкина к утонченной и нежной поэзии наших дней
идет не столько через Лермонтова и Некрасова, не столько даже через строго-ночного Тютчева и звезднозаревого
Фета, сколько именно через Тургенева, воспитавшего наш язык, нашу многопевную
мечтательность, научившего нас понимать через красивую любовь, что лучшая и самая верная сущность,
благовеющая в художественном творчестве, есть Девушка-Женщина.
Волшебное чарование, связавшее колдовским побратимством Пушкина и Тургенева, сказывается
не только в том, что они являются двумя самыми лучезарными русскими писателями 19-го века,
определившими своим широким и глубоким влиянием судьбы русской прозы и русского стиха, но и в том
еще, что между судьбой и личностью Пушкина и судьбой и личностью Тургенева существуют
поразительные общности и сходства.
Пушкин был наполовину африканец, наполовину славянин, ариец. Тургенев был наполовину
монгол, наполовину славянин, ариец. Но какой русский, какой отличительно русский и тот и другой! Из
всех наших поэтов Пушкин -- самый русский, наиболее постигающий свойства русского языка и судеб
России. Из всех наших прозаиков Тургенев -- самый русский, великорусский, писатель, лучше других
постигший серебряный речной разлив родной нашей речи и лучше всех других понявший основные черты
нашего народа и прихотливый ход нашей истории.
Главенствующее свойство африканца -- пламенность, будь это солнечная пламенность египтянина,
возлюбившего солнце, как отца и бога, или огненная пламенность мавра, жаждущего любви и завоеваний,
или подземно-огненная пламенность негра, все чувства которого горячи, как почва около кратера.
Главенствующее свойство монгола -- чувственная страстность, степная тоска и фатализм,
судьбинность. Главенствующее свойство арийца -- всемирный огляд, всебожие природы,
всечеловечность, и в славянском лике арийство -- есть разметанность судьбы, тоска и песня. Все
поименованные черты мы находим в сходных узорах как в жизни и личности Пушкина, так и в жизни и
личности Тургенева.
Но и в творчестве Пушкина, и в творчестве Тургенева берет верх ощущение гармонии, которое
правит их страстными, разметанными душами, как мудрый дирижер правит многоликим оркестром, не
дозволяя ни флейте слишком громко рыдать, ни скрипкам затопить всю музыку в созвонных волнах
Стр.1