М. А. АНТОНОВИЧ
ПРИЧИНЫ НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНОГО СОСТОЯНИЯ НАШЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Текст статьи воспроизведен по изданию: Антонович М.А. Избранные статьи. Философия.
Критика. Полемика. - Л., 1938:
В нашей статье о "Современном состоянии литературы"* мы представили общий беглый очерк
этого состояния, который резюмируется так: с одной, так сказать, с правой стороны -- злорадное
торжество литературных реакционеров и квиетистов, а с другой, с левой -- небрежное, холодное, даже
несколько апатичное отношение к делу. Правая сторона прессы приободрилась и оглашает литературную
арену победными кликами, тогда как левая как будто упала духом и присмирела. Левая не останавливает
бахвальства своих противников, не противодействует им, не поднимает своего знамени и не идет с ним на
войну, чтобы завоевать себе литературное поле и очистить его от сорных, враждебных элементов.
Кажется, как будто она не имеет определенных идеалов, которые бы одушевляли ее, не наметила для себя
целей, которые бы привлекали ее, и не чувствует под собой твердой опоры, которая придавала бы ей
самоуверенность, мужество и стойкость.
* См. "Слово", No 1.
Что же это все значит и отчего все происходит? Значит ли это, что левая сторона литературы
действительно пришла в упадок и пришла именно вследствие своего внутреннего бессилия и
безжизненности, вследствие отсутствия в ней содержания, способного развиваться и сообразного с
потребностями жизни и времени, или вследствие каких-нибудь случайных, внешних причин? Значит ли
это, что квиетисты действительно одержали победу и одержали без всяких внешних, случайных
содействующих условий и благоприятных обстоятельств, а единственно своею внутреннею силою и
сообразностью своих стремлений с расположениями и потребностями общества? -- Эти вопросы уже
несколько раз были возбуждаемы в литературе, вызывали споры и получали разнообразные решения. Мы
уже отчасти видели, как отвечают на эти вопросы квиетисты. По их мнению, литература не только не
пришла в упадок в последнее время, но, напротив, поднялась вверх, улучшилась; то, что, по мнению
других, было светлым одушевлением общества и литературы, в их глазах представлялось просто
"либеральным расстройством желудка", которое должно было пройти и прошло, благодаря целительной
силе природы; все идеалы, принцыпы и пренсипы, которыми некогда тщеславилась левая сторона прессы,
были напускною дурью, головоломным чадом, который прошел при первом веянии свежего духа здравой
и трезвой, т. е. квиетистической, литературы; общество очнулось от одури, выздоровело от желудочного
расстройства и отвернулось от левой прессы, которой поэтому не для кого и не для чего тянуть своей
старой песни, а остается только кое-как перебиваться старым хламом и на нем доканчивать свой век.
Другие ответы на поставленные выше вопросы гласят иначе; но, однако, все они сходятся в том,
что признают больший или меньший упадок литературы, большее или меньшее понижение уровня ее
задач, стремлений и требований, и разногласят только относительно причин этого явления. -- Одни
говорят, что наша литература хиреет и чахнет оттого, что она не имеет здоровых корней, или, говоря
точнее, внедряется своими корнями не в здоровую и тучную почву реальной жизни и действительности, а
в искусственное, отвлеченное, безжизненное пространство, в висящую на воздухе почву фантазий,
мечтании, утопий и т. п., оттого что она не имеет живой связи с народом, т. е. с простым народом и
именно с тем простым народом, который живет в деревне. Чего же можно ожидать, кроме фантазерства
или мертвечины, от подобной кабинетной, книжной литературы, не видавшей и в глаза тех людей, на
которых должна быть направляема ее заботливость? -- К сожалению, люди, рассуждающие таким
образом, не говорят, когда именно литература порвала живую связь с деревенским народом и
существовала ли вообще когда-нибудь подобная связь, так что остается неизвестным, к какому времени
относится их упрек, к современной ли только литературе, или вообще ко всей новой и древней русской
литературе, с тех самых пор как она начала существовать -- с самого появления "Слова о полку Игореве".
-- Эта мысль о разобщенности между литературою и деревенским народом есть не что иное, как
повторение подобной же мысли, выражавшейся некогда знаменитой фразой: "мы оторвались от почвы". В
свое время мы подробно занимались в "Современнике" этою мыслью или, лучше, этой фразой, оценили ее
значение и разъяснили ее настоящий смысл или, лучше сказать, отсутствие в ней определенного смысла и
осязательной мысли, и при этом льстили себя надеждой, что мы окончательно, навеки похоронили эту
мысль или фразу; а вот она опять ожила и возродилась из своего праха. Эта мысль, как в первом ее
издании -- в виде оторвания от почвы, так и во втором -- в виде разрыва связи с деревенским народом,
Стр.1