Максим Алексеевич Антонович
Асмодей нашего времени
("Отцы и дети". Роман Тургенева. "Русский вестник", 1862 г., No 2, февраль)
Текст статьи воспроизведен по изданию: М. А. Антонович. Литературно-критические статьи.
М.--Л., 1961.
Печально я гляжу на наше поколенье. [1]
Всем интересующимся литературой и близким к ней известно было по печатным и устным слухам,
что г. Tуpгенев имеет художественный замысел сочинить роман, изобразить в нем современное движение
русского общества, высказать в художественной форме свой взгляд на современное молодое поколение и
разъяснить свои отношения к нему. Несколько раз стоустая молва разносила весть, что роман уже готов,
что он печатается и скоро выйдет в свет; однако роман не появлялся; говорили, что автор приостановил
печатание его, переделывал, исправлял и дополнял свое произведение, затем снова отдавал в печать и
снова принимался за его переделку. Всеми овладело нетерпение; лихорадочное ожидание напряжено было
до высшей степени; всем хотелось поскорей увидеть новое произведение знамени того симпатического
художника и любимца публики. Самый предмет романа возбуждал живейший интерес: талант г.
Тургенева обращается на современное молодое поколение; поэт взялся за юность, весну жизни, самый
поэтический сюжет. Молодое поколение, всегда доверчивое, заранее услаждалось надеждой увидеть свой;
портрет, нарисованный искусною рукою симпатического художника, который будет содействовать
развитию его самосознания и сделается его руководителем; оно посмотрит на самого себя со стороны,
критически взглянет на свое изображение в зеркале таланта и лучше поймет себя, свои достоинства и
недостатки, свое призвание и назначение. И вот желанный час настал; давно и с нетерпением ожидаемый
и несколько раз предсказанный роман явился наконец подле "Геологических очерков Кавказа", ну,
разумеется, все от мала до велика с жаром бросились на него, как голодные волки на добычу.
И начинается всеобщее чтение романа. С первых же страниц, к величайшему изумлению
читающего, им овладевает некоторого рода скука; но, разумеется, вы этим не смущаетесь и продолжаете
читать, надеясь, что дальше будет лучше, что автор войдет в свою роль, что талант возьмет свое и
невольно увлечет ваше внимание. А между тем и дальше, когда действие романа развертывается перед
вами вполне, ваше любопытство не шевелится, ваше чувство остается нетронутым; чтение производит на
вас какое-то неудовлетворительное впечатление, которое отражается не на чувстве, а, что всего
удивительнее, на уме. Вас обдаёт каким-то мертвящим холодом; вы не живете с действующими лицами
романа, не проникаетесь их жизнью, а начинаете холодно рассуждать с ними, или, точнее, следить за их
рассуждениями. Вы забываете, что перед вами лежит роман талантливого художника, и воображаете, что
вы читаете морально-философский трактат, но плохой и поверхностный, который, не удовлетворяя уму,
тем самым производит неприятное впечатление и на ваше чувство. Это показывает, что новое
произведение г. Тургенева крайне неудовлетворительно в художественном отношении. Давнишним и
рьяным поклонникам г. Тургенева не понравится такой отзыв об его романе, они найдут его резким и
даже, пожалуй, несправедливым. Да, признаемся, мы и сами удивились тому впечатлению, которое
произвели на нас "Отцы и дети". Мы, правда, и не ожидали от г. Тургенева чего-нибудь особенного и
необыкновенного, как не ожидали, вероятно, и все те, кто помнит его "Первую любовь"; но и в ней всетаки
были сцены, на которых можно было остановиться не без удовольствия и отдохнуть после разных,
совершенно непоэтических, причуд героини. В новом романе г. Тургенева нет даже и подобных оазисов;
негде укрыться от удушливого зноя странных рассуждений и хоть на минуту освободиться от
неприятного, раздражительного впечатления, производимого общим ходом изображаемых действий и
сцен. Что всего удивительнее, в новом произведении г. Тургенева нет даже того психологического
анализа, с которым он, бывало, прежде разбирал игру чувств у своих героев, и который приятно щекотал,
чувство читателя; нет художественных изображений, картин природы, которыми действительно нельзя
было не залюбоваться и которые доставляли всякому читателю несколько минут наслаждения чистого и
спокойного и невольно располагали его симпатизировать автору и благодарить eгo. В "Отцах и детях" он
скупится на описание, не обращает внимания на природу; после незначительных отступлении он
торопится к своим героям, бережет место и силы для чего-то другого и вместо полных картин проводит
Стр.1