Леонид Андреев.
Рассказ змеи о том, как у неё появились ядовитые зубы
---------------------------------------------------------------Оригинал
находится здесь: Библиотека. Леонид Андреев.
----------------------------------------------------------------
Тише, тише, тише. Подвинься ближе. Смотри в глаза.
Я всегда была очаровательным существом, нежным, чувствительным и
благодарным. И мудрым. И благородным. И таким гибким в извивах стройного
тела, что тебе будет радостью взглянуть на тихую пляску мою; вот в кольца
свернусь я, тускло блесну чешуёю, сама обовью себя с нежностью и в
нежно-холодных объятиях умножу стальное тело. Одна во множестве! Одна во
множестве!
Тише. Тише. Смотри в глаза.
Тебе не нравятся покачивания мои и мой прямой, открытый взгляд? Ах,
тяжела голова моя, и оттого покачиваюсь я тихо. Ах, тяжела голова моя, и
оттого смотрю я прямо, покачиваясь. Подвинься ближе. Дай мне тепла немного,
погладь перстами мой мудрый лоб: в его прекрасных очертаниях найдешь ты
образ чаши, в которую стекает мудрость, роса ночных цветов. Когда извивами
черчу я воздух, в нем остается след, узор тончайшей паутины, сплетенье
сонных чар, очарование бесшумного движения, неслышный свист скользящих
линий. Молчу и качаюсь, смотрю и качаюсь - что за странную тяжесть ношу я
на шее?
Я люблю тебя.
Я всегда была очаровательным существом и любила нежно тех, кого
любила. Подвинься ближе. Ты видишь мои беленькие, острые, очаровательные
зубки? - целуя, я кусала. Не больно, нет: немного. От нежности, лаская,
кусала я немного, до первых светлых капелек, до крика, похожего на смех,
когда щекочут. Это очень приятно, не думай: иначе не возвращались бы ко мне
за поцелуями, кого я целовала. Это теперь я могу поцеловать только раз -
как печально: только раз. Один поцелуй на каждого... как мало для любящего
сердца, чувствительной души, стремящейся к великому слиянию. Но это только
я, печальная, целую раз и вновь должна искать любви - он другой любви уже
не знает, для него нерасторжим и вечен мой брачный, нежный, единый поцелуй.
Я говорю с тобой доверчиво; и когда кончу мой рассказ... я тебя поцелую.
Я люблю тебя.
Смотри в глаза. Не правда ли, какой великолепный, какой державный
взор? И твердый. И прямой. И пристальный, как сталь, приставленная к
сердцу... смотрю и качаюсь, смотрю и чарую, в зеленых глазах собираю твой
страх, твою любовную, усталую, покорную тоску. Подвинься ближе. Это теперь
я царица, и ты не смеешь не видеть моей красоты, а было странное время...
Ах, какое странное время! При одном воспоминании я волнуюсь - ах, какое
странное время! Меня не любили. Меня не чтили. С жестокою свирепостью меня
преследовали, топтали в грязь и издевались - ах, какое странное время! Одна
во множестве! Одна во множестве!
Я говорю тебе: подвинься ближе.
За что не любили меня? Ведь и тогда я была очаровательным существом,
беззлобным, нежным, танцующим чудесно. Но
меня мучили. Меня жгли огнем.
Тяжелые и грубые звери топтали меня тупыми ступнями безумно тяжелых ног:
холодные клыки кровавых ртов разрывали мое нежное тело - и в бессильной
скорби я грызла песок, глотала пыль земли и умирала в отчаянии. Каждый день
я умирала растоптанная. Каждый день я умирала в отчаянии. Ах, какое подлое
время! Глупый лес все забыл и этого времени не помнит, но ты пожалей меня.
Подвинься ближе. Пожалей меня, оскорбленную. Печальную. Любящую. Танцующую
прекрасно.
Я люблю тебя.
Как могла я защищаться? У меня были только мои беленькие, чудные,
острые зубки, - они пригодны лишь для поцелуев. Как могла я защищаться? -
это теперь я ношу на шее эту страшную тяжесть головы и взор мой повелителен
и прям, а тогда была легка голова моя и глаза смотрели кротко. Тогда у меня
еще не было яда. Ах, тяжело голове моей, и держать ее мне трудно! Ах, я
устала от моего взора, два камня во лбу моем, и это мои глаза. Пусть
драгоценны сверкающие камни, но тяжело носить их вместо кротких глаз, они
давят мозг... тяжело голове моей! Смотрю и качаюсь, в зеленом тумане вижу
тебя - ты так далеко. Подвинься ближе.
Видишь: даже в печали я прекрасна, и томен мой взор от любви. Смотри в
зрачок: я буду суживать его и расширять, и дам ему особый блеск, мерцание
ночной звезды, игру всех драгоценных камней: алмазов, зеленых изумрудов,
желтеющих топазов, рубинов кроваво-красных. Смотри в глаза: это я, царица,
венчаюсь короною моею, а то, что сверкает, горит и падает, отнимает у меня
разум, волю и жизнь - это яд. Это капелька моего яда.
Как это случилось? - я не знаю. Я не питала зла к живущему.
Я жила и страдала. Молчала. Таилась. Пряталась торопливо, когда могла
Стр.1