Леонид Андреев. Оригинальный человек
---------------------------------------------------------------Оригинал
находится здесь: Библиотека. Леонид Андреев.
---------------------------------------------------------------Наступила
минута молчания, и среди лязга ножей о тарелки, смутного
говора за дальними столами, шороха одежд и поскрипывания полов под быстрыми
ногами лакеев чей-то тихий и кроткий голос произнес:
- А я люблю негритянок!
Антон Иванович поперхнулся водкой, которую глотал; собиравший посуду
лакей исподлобья бросил безразлично-любопытный взгляд, все с изумлением
обернулись к говорившему,- и тут впервые увидели дробное личико с рыжими
усиками, концы которых намокли в водке и щах и темнели, бесцветные
маленькие глазки и тщательно причесанную головку Семена Васильевича
Котельникова. Пять лет служили они вместе с Котельниковым, каждый день
здоровались с ним и прощались, и о чем-то говорили, всякое двадцатое число
после получки жалованья вместе с ним обедали в ресторане, как сегодня, и
первый раз увидели его. Увидели и изумились. Оказалось, что Семен
Васильевич даже недурен, если не считать усиков и веснушек, похожих на
грязные брызги от резиновой шины, что он хорошо одевается, и высокий белый
воротничок у него самый чистый, хоть и бумажный.
Прокашлявшись,
Антон Иванович, столоначальник,
напряжения,
еще красный от
внимательно и любопытно оглядел выпученными глазами
смутившегося Семена Васильевича и, задыхаясь, с ударением спросил:
- Так вы, Семен... как вас?
- Семен Васильевич,- напомнил Котельников и выговорил не "Василич", а
полностью: "Васильевич", и это всем
понравилось, как выражение чувства
достоинства и самоуважения.
- Так вы, Семен Васильевич... любите негритянок?
- Да, я очень люблю негритянок.
И голос у него был хотя и тихонький и как будто немного сморщенный,
как залежавшаяся щуплая репа, но приятный. Антон Иванович поджал нижнюю
губу, так что седые усы уперлись в самый кончик красного, с ямочками, носа,
обвел всех чиновников округлившимися глазами и, выдержав необходимую паузу,
густо и сочно захохотал:
- Ха-ха-ха! Он любит негритянок! Ха-ха-ха!
И все дружно засмеялись, и толстый и мрачный Ползиков, вообще не
умевший смеяться, болезненно заржал: ги-ги-ги! Семен Васильевич тоже
хохотал тихоньким и дробным, как сухой горох, смешком, краснел от
удовольствия,
но в то же время слегка боялся: не вышло бы каких
неприятностей.
- Да вы это серьезно?- спросил Антон Иванович, отсмеявшись.
- Вполне серьезно-с. В них, в этих черных женщинах, есть нечто такое
пламенное, или, как бы это вам пояснить, экзотическое.
- Экзотическое?
И опять все прыснули, но, смеясь, соображали, что Семен Васильевич
даже образованный и умный человек, так как знает такое редкое слово:
экзотический. Потом начали с жаром доказывать, что негритянок любить
нельзя: они черные, маслянистые, у них невозможно толстые губы, и от них
пахнет чем-то дурным.
- А я люблю! - скромно настаивал Семен Васильевич.
- Вольному воля,- решил Антон Иванович.- А я скорее козу полюблю, чем
эту черномазую.
Но всем стало приятно, что среди них, на правах их товарища, находится
такой оригинальный человек, который серьезно любит негритянок, и по этому
случаю заказали еще полдюжины пива, а на соседние столы, где не было
оригинальных людей, стали смотреть с некоторым презрением. И говорить
начали громче и развязнее, а Семен Васильевич перестал сам зажигать спичку
для своей папиросы и ждал, пока подаст огня лакей. Когда пиво было выпито и
заказали еще, толстый Ползиков сурово поглядел на Семена Васильевича и с
упреком сказал:
- Почему мы с вами, господин Котельников, до сих пор на "вы"? Кажется,
в одном ведь отделении лямку трем. Нужно брудершафт выпить, если вы
порядочный человек.
Стр.1