Леонид Андреев. Набат
---------------------------------------------------------------Оригинал
находится здесь: Библиотека. Леонид Андреев.
---------------------------------------------------------------I
В
то жаркое и зловещее лето горело все. Горели целые города, села и
деревни; лес и поля больше уже не были их охраной: покорно вспыхивал сам
беззащитный лес, и красной скатертью расстилался огонь по высохшим лугам.
Днем в едком дыму пряталось багровое, тусклое солнце, а по ночам в разных
концах неба вспыхивало безмолвное зарево, колебалось в молчаливой
фантастической пляске, и странные, смутные тени от людей и деревьев ползали
по земле, как неведомые гады. Собаки перестали брехать приветным чаем,
издалека зовущим путника и сулящим ему кров и ласку, а протяжно и жалобно
выли, или угрюмо молчали, забившись
в подполье. И люди, как собаки,
смотрели друг на друга злыми и испуганными глазами и громко говорили о
поджогах и таинственных поджигателях. В одной глухой деревне убили старика,
который не мог сказать, куда он идет, а потом бабы плакали над убитым и
жалели его седую бороду, слипшуюся от темной крови.
В то жаркое, зловещее лето я жил в одном помещичьем доме, где было
много старых и молодых женщин. Днем мы работали, говорили и мало думали о
пожарах, но, когда наступала ночь, нас охватывал страх. Владелец имения
часто уезжал в город; тогда мы не спали по целым ночам и пугливым дозором
обходили усадьбу, ища поджигателя. Мы прижимались друг к другу и говорили
шепотом, а ночь была безмолвна, и темными, чуждыми массами подымались
строения. Они казались нам незнакомыми, как будто раньше мы никогда не
видели их, и страшно непрочными, точно ожидающими огня и уже готовыми к
нему. Раз, в трещине стены, перед нами блеснуло что-то светлое. Это было
небо, а мы подумали, что огонь, и женщины с криком бросились ко мне, тогда
почти еще мальчику, прося защиты.
...А я сам от испуга перестал дышать и не мог тронуться с места...
Иногда глубокой ночью я вставал с горячей, разметанной постели и через
окно вылезал в сад. Это был старый, величественно-угрюмый сад, на самую
сильную бурю отвечавший только сдержанным гулом; внизу его было темно и
мертвенно-тихо, как на дне пропасти, а вверху стоял неясный шорох и шум,
похожий на далекий степенный говор. Прячась от кого-то, кто по пятам крался
за мной и заглядывал через плечо, я пробирался в конец сада, где на высоком
валу стоял плетень, а за плетнем далеко вниз разбегались поля, леса и
скрытые мраком поселки. Высокие, мрачно-молчаливые липы расступались передо
мною, - и между их толстыми черными стволами, в расселины плетня, в
просветы между листьями я видел нечто страшное и необыкновенное, от чего
беспокойной жутью наполнялось мое сердце и мелкой дрожью подергивались
ноги. Я видел небо, но не темное, спокойное небо ночей, а розовое, какого
никогда не бывает ни днем ни ночью. Могучие липы стояли серьезно и
молчаливо и, как люди, чего-то ждали, а небо неестественно розовело, и
багряными судорогами пробегали по небу зловещие отсветы горящей внизу
земли. Медленно всплывали и уходили вверх клубящиеся столбы, и в том, что
они были так безмолвны, когда внизу все скрежетало, так неторопливы и
величавы, когда внизу все металось, - была загадка и та же страшная
неестественность, как и в розовой окраске неба.
Точно опомнившись, высокие липы
все сразу начинали переговариваться
вершинами и так же внезапно умолкали, надолго застывая в угрюмом ожидании.
Становилось тихо, как на дне пропасти. Далеко за собой я чувствовал
насторожившийся дом,
полный испуганных людей, вокруг меня сторожко
толпились липы, а впереди безмолвно колыхалось красно-розовое небо, какого
не бывает ни днем, ни ночью.
И оттого, что я видел его не все целиком, а только в просветы между
деревьями, становилось еще страшнее и непонятнее.
Стр.1