Леонид Андреев. У окна
---------------------------------------------------------------Оригинал
находится здесь: Библиотека. Леонид Андреев.
---------------------------------------------------------------Андрей
Николаевич снял с подоконника горшок с засохшей геранью и стал
смотреть на улицу. Всю ночь и утро сеял частый осенний дождь, и деревянные
домики, насквозь промокшие, стояли серыми и печальными. Одинокие деревья
гнулись от ветра, и их почерневшие листья то льнули друг к другу, шепча и
жалуясь, то, разметавшись в разные стороны, тоскливо трепетали и бились на
тонких ветвях. Наискосок, в потемневшем кривом домике отвязалась ставня и с
тупым упорством захлопывала половинку окна, таща за собой мокрую веревку, и
снова со стуком ударялась о гнилые бревна. И остававшаяся открытой другая
половинка, со стоявшей на ней бутылкой желтого масла и сапожной колодкой,
смотрела на улицу хмуро и недовольно, как человек с больным и подвязанным
глазом.
За дощатой перегородкой, отделявшей комнатку Андрея Николаевича от
хозяйского помещения, послышался голос, глухо и неторопливо бурчавший:
- Дело вот в чем - две копейки потерял.
- Да брось ты их, Федор Иванович,- умолял женский голос.
- Не могу.
Под тяжелыми шагами заскрипели половицы, и стукнула упавшая табуретка.
Хозяин Андрея Николаевича, пекарь, когда бывал пьян, постоянно терял
что-нибудь и не успокаивался, пока не находил. Чаще всего он терял какие-то
две копейки, и Андрей Николаевич сомневался, были ли они когда-нибудь в
действительности. Жена давала ему свои две копейки, говоря, что это
потерянные, но Федор Иванович не верил, и приходилось перерывать всю
комнату.
Вздохнув при мысли о глупости человеческой, Андрей Николаевич снова
обратился к улице. Прямо против окна, на противоположной стороне, высился
красивый барский дом. Деревянная вычурная резьба покрывала будто кружевом
весь фасад, начинаясь от высокого темно-красного фундамента и доходя до
конька железной крыши со стоящим на ней таким же вычурным шпилем. Даже в
эту погоду, когда кругом все стояло безжизненным и грустным, зеркальные
стекла дома сияли, и тропические растения, отчетливо видные, казались
молодыми, свежими и радостными, точно для них никогда не умирала весна и
сами они обладали тайной вечнозеленой жизни. Андрей Николаевич любил
смотреть на этот дом и воображал, как живут там. Смеющиеся красивые люди
неслышно скользят по паркетным полам, тонут ногой в пушистых коврах и
свободно раскидываются на мягкой мебели, принимающей форму тела. За
зелеными цветами не видно улицы с ее грязью, и все там красиво, уютно и
чисто.
В пять или шесть часов приезжает обыкновенно со службы сам владелец
богатого дома, красивый, высокий брюнет, с энергичным выражением лица и
белыми зубами, делающими его улыбку
яркой и самоуверенно-веселой. С ним
часто приезжает какой-нибудь гость. Быстрыми и твердыми шагами всходят они
на каменные ступени крыльца и, смеясь, скрываются за дубовой дверью, а
толстый и сердитый кучер делает крутой поворот и въезжает на мощеный двор,
в отдаленном конце которого видны капитальные службы и за ними высокие
деревья старого сада. И Андрей Николаевич представляет себе, как теперь
встречает их молодая хозяйка, как
они садятся за стол, украшенный
зеленеющим хрусталем и всем, чего Андрей Николаевич никогда не видал, едят
и смеются. Однажды он встретил обладателя белых зубов, когда тот ехал по
улице, разбрасывая резиновыми шипами
мелкий щебень. Андрей Николаевич
поклонился, и он весело и любезно ответил, но лицо его не выразило ни
малейшего удивления по поводу того, что ему кланяется какой-то желтоватый и
худой господин в фуражке с бархатным околышем и кокардой, и он не задумался
о причине этого. Но причины не знал и сам Андрей Николаевич.
- Вот в чем дело,- говорил за перегородкой хозяин, раздумчиво и
вразумительно,- это не те две копейки. Те две копейки щербатые.
- Господи, да когда же ты приберешь меня?
Андрей Николаевич сидел у окна, смотрел и слушал. Он хотел бы, чтобы
вечно был праздник и он мог смотреть, как живут другие, и не испытывать
того страха, который идет вместе с жизнью. Время застывало для него в эти
минуты, и его зияющая, прозрачная бездна оставалась недвижимой. Так могли
Стр.1