А.В. Амфитеатров
Московский культ, окружавший великих людей
Оригинал здесь -- http://dugward.ru/library/amfiteatrov/amfiteatrov_moskov_kult.html
Антон Григорьевич Рубинштейн был типическим человеком "окна в Европу": петербургский
житель и заграничный странник. В Москву он наезжал не часто и вряд ли любил ее, хотя был ею
обожаем. Его наезды в Москву бывали для нее праздниками. В свои короткие побывки Антон
Григорьевич как бы наполнял собой Москву, сосредоточивая на себе все общественное внимание,
делаясь воистину временным "властителем дум" первопрестольной столицы. Перебирая в памяти
знаменитых гостей "восьмидесятной" Москвы, я припоминаю лишь двух, равно Антону Рубинштейну
окруженных московским культом.
Первый - Тургенев, в свой последний, предсмертный приезд оформивший примирение с автором
"Отцов и детей" и "Нови" долго дувшейся на него передовой интеллигенции и учащейся молодежи.
Живо помню, как седовласый Тургенев с молодым М.М. Ковалевским и еще с кем-то из
университетских профессоров не столько шел, сколько шествовал Пречистенским бульваром к
Арбатской площади, и - на пути его - со скамей дружно вставала и шляпы снимала сидевшая публика.
Помню концерт в зале Добринской, когда какая-то злополучная певица должна была прервать арию,
потому что в зал вошел запоздавший почетный гость, Тургенев, а часть публики, завидев его, повскочила
со стульев и разразилась неистовыми рукоплесканиями и восторженным ревом.
Я тоже вскочил и взревел. За что и не замедлил получить жесточайшую гонку от моего юного
ментора - дяди, учителя и друга - Вани Чупрова. Самый младший из братьев знаменитого экономиста,
Александра Ивановича Чупрова, Ваня, студент-медик, был юноша строгих нравов и нигилистического
настроения.
- Сядь и успокойся. Что за безобразие? Куда стадо, туда и ты! Неужели нет догадки, как это
бестактно и оскорбительно по отношению к артистке на эстраде и к публике, которая за свои деньги
пришла слушать концерт, а не овации вашему Тургеневу. И он-то хорош! Ведь знает, что дура-публика
при виде его шалеет и не утерпит, чтобы не поднять шума, а входит во время исполнения. Не мог
подождать антракта!
Так бывало в этот приезд Тургенева едва ли не всюду, где он появлялся. Помню его в антракте
Симфонического собрания стоящим во весь рост, у самой эстрады, окруженным целою свитою
московских светил; а в некотором отдалении - второй круг, более обширный, почтительно взирающих
простых смертных. Подле Тургенева, как бы отделяя и заслоняя его собою от прочих сопроводителей,
суетился, с видом карнака, показывающего публике ученого слона, подчеркнуто, вызывающе модно
франтоватый русский парижанин, архиевропеец, облезло лысый, голова толкачом, "Пьер Бобо". Так
звала П.Д. Боборыкина юмористическая печать, добрые полвека обретавшая в этом много читавшемся,
но почему-то нелюбимом писателе неистощимую пищу для острот. Фамилия Боборыкина так часто и
усердно трепалась в газетном и разговорном острословии, что поэт Пальмин уверял, будто в Москве
даже петухи обучились кричать, вместо "кукареку", "боборыку". Моим соседом в толпе созерцателей
был какой-то солидный интеллигент "шестидесятного" образа и подобия. Наблюдая боборыкинское
первенство в окружении Тургенева, он комически вздохнул:
- Ну, конец! От этого господина старику не отделаться легко: никого не подпустит, - сам
заговорит до полусмерти.
Как это ни странно, но за всю свою достаточно долгую карьеру литератора-журналиста я никогда
не имел случая лично встретиться с вездесущим П.Д. Боборыкиным. Что он был талантлив как писатель -
бесспорно. Что принадлежал к числу наиболее просвещенных представителей русской интеллигенции,
тоже едва ли подлежит сомнению, энциклопедист, какой области знания ни коснись. Как о человеке, я
никогда не слыхал о нем ничего дурного. В обществе остроумный, занимательный собеседник,
присяжный causeur (говорун (фр.)). Политически - гуманнейший либерал, передовой человек, всегда
старавшийся идти в ногу с подраставшими поколениями и обыкновенно в том успевавший. Трудно
понять, почему, при таком обильном сочетании положительных данных и при огромном успехе у
большой публики, Боборыкин прожил свой очень долгий литературный век в трагикомическом
положении какого-то полу признанного, случайного корифея-заместителя на пустующей вакансии.
Может быть, виноваты в том резво талантливые критики-зубоскалы 60 - 70-х годов, столь усердно
Стр.1