Александр Амфитеатров
Душа армии
"Душа Армии" ген<ерала> П.Н. Краснова, с обширным предисловием г. Н.Н. Головина,
представляет собой опыт введения в почти что новую и очень молодую еще науку "Военной
психологии". Военно-педагогическое значение этой книги подлежит критике военных специалистов, к
которым себя отнести я никак не могу. Думаю, однако, что военно-критическая задача уже
исчерпывающе выполнена двадцатью пятью страницами блестящего головинского предисловия.
Дальнейшая критика, может быть, прибавит какие-нибудь замечания и соображения по технике военного
искусства, темќной для нас, штатских профанов, но глубокое психологическое содержание труда П.Н.
Краснова освещено ген<ералом> Головиным полно, ярко и проникновенно.
"Душа Армии" -- книга большого душевного тепла. Автор ее -- умный мыслитель, внимательный
наблюдатель, знаток своего предмета, образованный, начитанный, но прежде всего -- и это дороже всего
-- горячо чувствующий, любвеобильный человек.
Тема книги -- воспитание и охранение души воина, как индивидуальной, так коллективной, ибо в
ней, в конце концов, все существо армии как силы ударной и защитной.
"Не странно ли, -- спрашивает П.Н. Краснов, -- что в 1914--1915 годы русская армия, слабая
тяжелой артиллерией, почти не имеющая аэропланов, без снарядов и патронов, ибо были дни в 1915 году
на Днестре и Пруте, когда я на конно-горную батарею, входившую в состав высочайше ввеќренной мне
3-й бригады Кавказской туземной дивизии, имел всего по семи выстрелов на орудие в день, -- наша
армия, иногда не имевшая даже ружей на всех бойцов, -- оборонила Варшаву, взяла Перемышль,
пробилась через Карпатские горы в Венгерскую долину, отражая иногда камнями, за неимением
патронов, австро-венгерские атаки... Однако та же армия, вполне вооруженная, с аэропланами, тяжелыми
пушками и газами, засыпанная патронами и снарядами, неудержимо бежит в 1917 году под Калущем,
учиняя Тарнопольский погром!.. Не те люди стали в армии. Не та стала -- душа армии!"
Рыба загнивает с головы. Армия, напротив, с хвоста. Ущерб армейской души начинается в тылу,
нарождаясь из его соприкосновения с обществом. Это соприкосновение безвредно для армии и даже
живительно, если общество сильно и здорово, но губительно, если общество слабо и гнило. П.Н. Краснов
весьма решительно доказывает, что германскую войну проиграла никак не русская армия, но -- русское
общество, которое "не выдержало". А не выдержало потому, что в промежутках двух войн, Японской и
Великой, с интермедией революции 1905 года, само оно весьма разложилось в течениях революционных,
антипатриотических, антирелигиозных, аморальных. Гнилое общество дышало в тыл армии заразой и
кончило тем, что, хотя и не скоро, однако перебросило-таки свою гангрену и на армию. Это совершенно
верная мысль. Никогда мне не изжить тяжелого, стыдного впечатления, какое произвел на меня в ноябре
1916 года Петроград, после того как приехал я в него из патриотически приподнятого Рима, через
изумительный патриотическим одушевлением Париж и богатырски твердый, спокойный, уверенный в
себе Лондон.
Свою мысль П.Н. Краснов защищает противопоставлением русскому обществу 1914--1917 гг.,
ослабевшему в разброде классовых интересов и социально-политических идеалов, общества 1812--1814
гг., сильного, как он полагает, своей цельностью. С этой антитезой я не могу согласиться. Изучая
семнадцать лет тому назад, к юбилею Отечественной войны, бытовую историю ее русск<ой>
современности по источникам, я должен был убедиться, что патриотическую цельность тогдашнего
общества пора отнести к области легенд из разряда "нас возвышающих обманов". (См. мою книгу "1812
год", XVI том моих сочин<ений>, изд. "Просвещения"). И общество (в значении интеллигенции и
привилегированных слоев) было очень пестро, и мужик взялся за дубье, только когда отступление
Наполеона из Москвы наполнило район французского передвижения разорительным для крестьянства
мародерством. Раньше было то же самое -- "мы калуцкие, до нас не дойдет!", -- что и в Великую войну,
пережитую нами.
Бесспорную патриотическую цельность представляла собой, несмотря на свои технические
недостатки, отвратилельное интендантство и, в большинстве, плохое командование, -- только армия,
благодаря сплоченности дворянского офицерства, воспитанного традициями суворовского духа и (это
тоже не лишнее помнить, хотя часто забывают или даже отрицают) железной гатчинской дисциплины.
Ее суровость-- до жестокости, а в крайних, "аракчеевских", злоупотреблениях -- даже и до свирепости -оставила
в истории мрачную память. Тем не менее она, в лицах императора Павла и его четырех
сыновей, сдержала и подтянула "екатерининских орлов" и "чудо-богатырей" как раз вовремя, чтобы они,
избалованные тридцатилетием успехов, не распустились в "негодницу". Отечественная война была
выиграна главнокомандующим суворовской школы, умевшим вдохнуть ее живительный гений в
Стр.1