АЛЕКСАНДР АМФИТЕАТРОВ
ПИТЕРСКИЕ КОНТРАБАНДИСТКИ
Издание: Александр Амфитеатров; "Бабы и дамы"; Сборник прозы.
Изд-во: "ТЕРРА"-"TERRA", Москва, 1997.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (belousenko@yahoo.com), 8 марта 2004.
Оригинал: Библиотека Александра Белоусенко.
Из всех городов Российской империи Петербург -- наиусерднейший по торгу с Парижем
произведениями моды, подлежащими высокой таможенной пошлине. Из всех городов Российской
империи Петербург -- наиуспешнейший по контрабанде парижскими и, вообще, европейскими модами.
Петербургские магазины завалены товаром парижских модных мастерских, никогда не виденным
глазами, никогда не ощупанным руками таможенных досмотрщиков, хотя доехал этот товар к месту
своей продажи отнюдь не в выдолбленных осях экипажей, не под шинами колес, не в двудонных
сундуках и двубоких чемоданах, -- вообще, без всяких плутовских ухищрений старого чичиковского
времени. Нет, его не прятали, везли в открытую, без всякой опаски, даже представляли на таможенный
досмотр.
Кто же и как провозит эту дорогую и изящную контрабанду?
Нечаянный ответ на вопрос я получил от одной бессознательной преступницы по этой части,
очень молоденькой и хорошенькой русской дамы из более чем "порядочного" общества.
-- В последнюю свою поездку за границу, -- смеясь, говорила она, -- я вела себя немножко
неумно. Истратила гору денег. Накупила всяких пустячков в Берлине, в Вене, в Италии, а все главное и
необходимо нужное оставляла купить, конечно, в Париже. Прибавьте, что не удержалась -- заглянула в
Монте-Карло, -- и... комментарии излишни. В Париже, как водится, влюбилась в магазины, увлеклась.
Носили ко мне пакеты, носили; платила я по счетам, платила... В один печальный день подсчитываю
свои финансы и с ужасом убеждаюсь, что зарвалась: кредит в банке истощен, в номере у меня целый
Монблан ненужных, но безумно дорогих вещей, а в кармане сто двадцать франков. Приходится
телеграфировать мужу, чтобы выручал, и ужасно перед ним совестно. Мы далеко не богачи, дела наши в
настоящее время очень не блестящи, -- у кого, впрочем, они хороши? -- денег мне муж и без того уже
выслал чересчур щедро, гораздо больше, чем я имела право тратить -- в последней телеграмме просил
быть экономной, покупать осторожно. Нет, как ни повернуть дело, -- нельзя беспокоить мужа: позор и
стыд. Думаю про себя: не найду ли в Париже кого-нибудь из петербургских друзей? Нет, как нарочно, ни
души: конец сезона, все разъехались. Такое отчаяние. И вдруг, нечаянно-негаданно, -- спасена! Прямо с
неба слетел ангел-избавитель и все устроил в двадцать четыре часа... Угадайте, как?
-- Вероятно, вы продали часть вещей?
-- Как бы не так. Разве я затем их покупала, чтобы потом продавать? Могла ли я с ними
расстаться? Я в них просто влюблена была...
-- Заложили свои bijoux*? Кредитовались в отеле?
* Украшения (фр.).
-- Как можно? Что вы! С моим то положением? С моей фамилией?
-- Тогда, простите, отказываюсь понимать.
-- И ни за что вам не догадаться, если не расскажу сама. А между тем, ларчик открывается очень
просто, и все уладилось так мило, учтиво и приятно, что вы не в состоянии и вообразить. Мы, бедные,
грешные русские дамы, способны хранить свои маленькие секреты от кого угодно, только не от
француженки-горничной или модистки. Вот и разговорилась я однажды с прелестной барышней,
которую один крупный магазин прислал ко мне, как примерщицу, а в разговоре выложила ей свое горе.
Она выслушала, улыбнулась и отвечает:
-- Это очень частая история, и в ней нет решительно ничего трагического.
-- Ах, вы не знаете моего мужа...
-- Вашему мужу незачем и знать о вашем безденежьи. Вы можете прекрасно заработать эти
Стр.1