А. Амфитеатров
Казнь
=====================================================
Файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
=====================================================
Вечером семнадцатого сентября 1879 года судебный следователь города У., Валериан Антонович
Лаврухин, был в гостях у своего ближайшего соседа доктора Арсеньева, справлявшего именины своей
племянницы Веры Михайловны. Молодая жена Лаврухина, Евгения Николаевна, чувствуя себя не
совсем хорошо, оставалась дома. В десять часов она приняла бромистого калия и легла в постель,
наказав горничной наведаться в спальню часам к двенадцати и, в случае, если б Евгения Николаевна уже
заснула - потушить лампу. До назначенного срока горничная сидела в людской, играя в карты с кухаркой
и дворником; кроме их троих, барыни, да спавшего на кухонной печи вестового, в доме никого не было.
В полночь горничная отправилась взглянуть на больную. К своему ужасу, она увидела окно спальни
раскрытым настежь, а пол испещренным чьими-то темными следами. Бросилась к барыне - и нашла ее
всю в крови и уже холодною. Конечно, поднялся шум, явилась полиция.
Следствие по этому делу дало такие результаты: Лаврухина была зарезана тремя безусловно
смертельными ударами колющего орудия в горло, живот и левый пах. Ссадин, царапин и боевых знаков
на теле не оказалось, а спокойное выражение лица умершей и положение трупа давали основание
думать, что убийца подкрался к своей жертве во время сна и поразил ее внезапно. Из ушей покойной
были вынуты серьги, с пальцев сняты кольца, с ночного столика пропал драгоценный складень -
благословение матери Евгении Николаевны.
Спальня помещалась во втором этаже и выходила единственным широким венецианским окном в
сад; от окна спускалась вниз железная пожарная лестница. И ее ступени и подоконник были в
нескольких местах запачканы кровью. У окна не было задвижки; только утром в день убийства в него
вставили новое стекло вместо разбитого накануне самим барином. От лестницы следы, такие же, как в
комнате убийства, вели к забору, отделявшему лаврухинский сад от обширного пустыря, круто
спускавшегося к реке Тве. Здесь следы исчезали.
В убийстве был заподозрен стекольщик Вавила Тимофеев - горький пьяница, истый бич города,
полный бездомовник. Против него говорили весьма веские улики. В одной из клумб лаврухинского
цветника нашлась отлично отточенная окровавленная стамеска; своими размерами она пришлась как раз
по ранам Евгении Николаевны. Стамеска принадлежала Вавиле. Утром пред убийством Вавила вставлял
стекло в окно спальни и сильно побранился с Лаврухиной из-за платы. Вечером его видели, мертвецки
пьяного, бродящим по пустырю, вдоль садового забора. Наконец, в дополнение всего, Вавила в ночь на
семнадцатое сентября скрылся из У. Неделю спустя его арестовали в соседнем уезде, по доносу
трактирщика, которому он предложил в залог похищенные вещи. Сапоги Вавилы аккуратно подошли к
следам убийцы.
Несмотря на столь очевидную виновность, преступник упорно запирался и рассказывал в свое
оправдание совсем фантастическую сказку: будто он, действительно, был семнадцатого сильно выпивши
и не помнит, где заснул; на другой день очнулся на берегу по ту сторону Твы, рядом с собой нашел свои
сапоги, а у себя за пазухой драгоценные вещи; очень испугался, что его за такую находку засудят, и
бросился в бега. Кто подложил ему вещи, и как он попал на другой берег Твы, - ему неизвестно.
Понятно, что суд не удовлетворился нелепым лганьем преступника, и Вавила пошел на каторгу.
Смерть горячо любимой жены едва не убила Лаврухина; он потерял рассудок и, помещенный в
лечебницу душевнобольных, провел около года в самой мрачной меланхолии. Потом он поправился,
пришел в память, оставил больницу, начал гулять, бывать в обществе, ходить в гости, и особенно часто к
Арсеньевым. В У. заговорили, что Лаврухин женится на Вере Арсеньевой, и скоро слухи оправдались.
Молодые супруги зажили отлично. Замечали только, что Лаврухин как будто опять начал
хандрить, находится в большом подчинении у своей жены и, пожалуй, даже побаивается ее. Так прошел
еще год.
Память смерти Евгении Николаевны совпадала с днем ангела Веры Михайловны. Семнадцатого
сентября у Лаврухиных было много гостей. Хозяин весь вечер казался очень не в духе и довольно
Стр.1