Евгений Замятин
"Москва - Петербург"
---------------------------------------------------------------------------Оригинал
находится по адресу:
Серебряного века силуэт - Евгений Замятин "Москва - Петербург"
---------------------------------------------------------------------------"Москва
- женского рода, Петербург - мужеского", - писал Гоголь ровно
сто лет назад. Это - как будто случайно брошенная шутка, грамматический
каламбур, но в нем так метко подсмотрено что-то основное в характере каждой
из двух русских столиц, что это вспоминается и теперь, через сто лет.
Петербург с тех пор успел стать Ленинградом, но остался Петербургом
чем Москва
гораздо больше,
-
Москвой. Москва отдалась революции
стремительней, безоглядней, покорней, чем Петербург. Да и как же иначе:
победившая революция стала модой, а какая же настоящая женщина не
поторопится одеться по моде?
Петербург принимал новое без такой
торопливости, с мужским хладнокровием, с большой оглядкой. Он шел вперед
медленней, и это понятно: ему приходилось нести с собой тяжелый груз
культурных традиций, особенно ощутительных в области искусства. Без этого
громоздкого багажа, налегке - московские музы мчались, обгоняя не только
Петербург, но и Европу, а иногда заодно и здравый смысл. "Москва требует,
чтоб если уж пошло на моду, то чтоб по всей форме была мода!" - подтрунивал
над Москвой еще Гоголь, уже он знал эту ее женскую слабость.
Впрочем, эта безоглядная погоня
за новым - не только женская черта,
она идет еще и от молодости: новой Москве, живущей рядом, поверх, сквозь
старую,
шестисотлетнюю, - минуло только шестнадцать! От неожиданных,
пестрейших сочетаний старого и нового - в Москве кружится голова: Петербург
строже: он и теперь, как во времена Гоголя - "не любит пестрых цветов".
Петербург останется окном в Европу, на Запад; Москва стала дверью, через
которую с Востока, сквозь Азию, хлынула в Россию Америка.
Это - конечно, не больше, чем схема. В жизни, особенно в зеркальной -
в искусстве - такой географической точности нет: там, смотришь, задорный,
московский вихор мелькает на Невском проспекте, там крикливая московская
площадь притихнет под строгой тенью
петербургского Медного Всадника. Но
несмотря на эту перетасовку, сквозь все перемены, во всех зеркалах - можно
разглядеть свое лицо у каждой из двух столиц. И, может быть, отчетливей
всего это видно в каменном зеркале архитектуры, в том, какой след оставлен
здесь революцией в Петербурге и Москве.
Петербург рос, как правительственный, императорский город, его строила
казна, государство, система. Большая часть зданий, определяющих его лицо -
великолепные работы Растрелли, Гваренги, Томона, Воронихина - вышла из
эпохи Екатерины,
первых Александра и Николая. Безвкусие последних
императоров, к счастью, не успело положить на северную столицу своей
печати:
оказалась уже законченной. Таким он
к этому времени основная архитектурная композиция Петербурга
встретил и революцию, и эта его
законченность, архитектурная полнота, была причиной того, что и после
революции он сохранил свое прежнее лицо. Для нового - не было уже места
нигде, кроме петербургских окраин: только там революция и оставила следы,
там кругом Петербурга - медленно растет Ленинград, элементами которого
является, например, удачно скомпонованный квартал новых домов для рабочих у
Нарвских ворот, с огромным отлично оборудованным театром - "Домом Культуры"
и такие же "Дома Культуры" в других рабочих районах.
Совсем по-иному, по-восточному, строилась царская Москва: капризно,
раскидисто, пестро, бессистемно. Ее ростом не руководила ничья единая воля.
В противоположность императорскому Петербургу, она была помещичьей и
купечески столицей - купеческой по преимуществу. Разбогатевшие выходцы из
какой-нибудь уральской глуши, с волжских старообрядческих скитов - оседали
здесь и строили для себя "особняки", по своей уральской и волжской
фантазии. Так же, и дворцы для Петербурга - для Москвы типичны эти
"особняки", дома для одной семьи, бесцеремонно расположившиеся рядом с
современными многоэтажными громадами.
И кроме особняков - церкви,
бросающееся в глаза множество церквей, большей частью очень древних, ХIV -
Стр.1