АФРИКА
-------------------------------------------------------------------------Источник:
Евгений Замятин. Избранное, М: Правда, 1989.
OCR В. Есаулов, февраль 2005 г.
-------------------------------------------------------------------------1
Как
всегда, на взморье - к пароходу - с берега побежали карбаса.
Чего-нибудь да привез пароход: мучицы, сольцы, сахарку.
На море бегали беляки, карбаса ходили вниз-вверх. Тарахтела лебедка,
травила ящики вниз, на карбаса.
- Все, что ли, а? - и уж хотели было поморы
обратно вернуть, но тут вышло происшествие необычайное: с парохода по
лесенке стали спускаться господа какие-то.
- Это... господам-то... куды же? - опешили карбаса.
- Но-о, глазами захлопал! Не видишь, в Кереметь к вам? Принимай живей.
Ерупи-итка!
Принимать пришлось Федору Волкову. Было их двое господ да одна девушка
ихняя. И то разговаривают все по-нашему, по-нашему, а то примутся еще
по-какому-то. Подивился Федор Волков.
- Вы, господа, сами-то родом откулева же будете?
А господа веселые. Переусмехнулись между собой, да и говорит, который
бритый:
- Мы-то? - подмигнул,- из Африки мы.
- Из А-африки? Да неуж и по-нашему там говорят?
- Там, брат, на всех языках говорят...
А девушка ихняя засмеялась. Чему засмеялась - неведомо, а только -
хорошо засмеялась и хорошо на Федора Волкова поглядела: на плечи его
страшные; на голову-колгушку, по-ребячьи стриженную; на маленькие глазки
нерпичьи.
Показал Федор Волков господам приезжим отводную квартиру: держал нынче
квартиру Пимен, двоеданского начетчика племяш. Хорошая изба была, чистая.
Сел Федор Волков на камушке у ворот. В тишине сумерной было явственно
слышно, как они там в избе разговаривали, то по-нашему, то по-своему опять.
А потом заиграла девушка ихняя песню. Да такую какую-то, что у Федора инда
в груди затеснило, вот какая грусть, а об чем - неведомо. И дивно было:
девушка, будто, веселая, а этак поет?
Век бы ее слушал, да поздно уж: хочешь-не-хочешь, время - спать.
Ночь светлая, майская. По-настоящему не садилось солнце, а так только
принагнется, по морю поплывет - и все море распишет золотыми выкружками,
алыми закомаринами, лазоревыми лясами.
Не то во сне снилось Федору Волкову, не то впрямь это было: будто,
опять пела девушка ихняя, а он, будто, встал, оделся и по улице пошел:
поглядеть, где же это она поет-то ночью?
Идет мимо Ильдиного камня, а на камне белая гага спит - не шелохнется,
спит,-- а глаза открыты, и все, белое, спит с глазами открытыми: улицы изб
явственных глазу до сучка последнего; вода в лещинках меж камней; на камне
- белая гага. И страшно ступить погромче: снимется белая гага, совьется -
улетит белая ночь, умолкнет девушка петь.
И опять - не то сон, не то явь, а только будто окно - темное, она -
белая в окне-то и, будто, шепотом, шепотом так Федору Волкову:
- Они спать полегли. А я не могу спать, - как же спать? А ты, милый,
пришел, вот спасибо тебе...
И еще - будто из окна нагнулась, обхватила Федора Волкова голову - и к
себе прижала. А руки у ней, и грудь у ней - так пахнули - только во сне так
и может присниться.
Днем возил Федор Волков господ из Африки. На семгу ярус закидывали,
лежали на ярусе два часа. И все глядел Федор на девушку ихнюю и глазами
пытал: ночью - во сне ли она приснилась или...
К вечеру вернулся обратно пароход, стал на взморье и загудел. И опять
Федору же вышло везти к пароходу гостей приезжих.
-
Ну, Федор Волков, прощай. В Африку-то приезжай к нам...- и
засмеялись все трое.
И взяло тут сомненье Федора Волкова: не потешаются ли они над ним с
Африкой с этой? Мотнул стриженой колгушкой своей:
- А ну-ко-сь ей нету, Африки-то? Приедешь - ей нету? а то бы я приехал
Стр.1