Михаил Николаевич Волконский
Жанна де Ламот
Глава I
Семь цветов радуги
Летом 1808 года России приходилось воевать на два фронта: на севере со Швецией и на юге - с
Турцией, но Петербург, несмотря на то, что стал почти театром северо-восточных действий, которые
были очень близки к нему, продолжал жить своей обыкновенной столичной жизнью, даже мало
отличавшейся от зимней, потому что двор не выезжал на дачу...
Государь император Александр I жил на Елагином острове в летнем маленьком дворце, бывшем
доме масона Елагина, где, как говорили, сохранилось все, что касалось масонства.
Наиболее богатые из общества разместились на островах - на Каменном и на Крестовском, в
особенности, те, кто имел тут свои дачи, и на Черной речке, считавшейся тогда самым
аристократическим летним местопребыванием.
Здесь деревянные дома были построены на манер каменных, в так называемом "итальянском
вкусе", окружены цветниками и подстриженными деревьями, а в прозрачные тогда воды Черной речки
гляделись сентиментально-поэтические плакучие березы, спускавшие свои ветки над гранитными
урнами, статуями и плитами с таинственно загадочными надписями.
Такова тогда была мода.
В средних числах июня к одному из таких домов на Черной речке подъехала карета и из нее
вышел господин в летнем полосатом фраке - наиболее употребительной тогда одежде - с высоким жабо и
в круглой шляпе с большими полями.
Он поднялся по ступенькам крыльца твердой, уверенной походкой и, когда, завидев его,
выбежали два лакея в ливерях и в пудре, спросил у них:
- Аркадий Ипполитович Соломбин дома?
Лакеи удивленно оглядывали господина как совершенно незнакомого и с первого взгляда не
внушавшего особенного доверия.
В самом деле, хотя его костюм и легкая английская карета были безукоризненны, тем страннее
казались на таком господине огромные синие очки, целиком, почти с бровями закрывавшие его глаза, и,
главное, неприятно поражали пряди жестких рыжих волос, ниспадавших из-под полей его шляпы.
Такой щеголь, каким был господин, приехавший в английской карете, должен был по тогдашней
моде, во-первых, коротко стричь свои волосы, а во-вторых, носить никак не синие очки, а изящную
золотую лорнетку...
Лакеи замялись, но все-таки старший из них спросил заинтриговавшего их приезжего:
- Как прикажете доложить?
- Доложи: Иван Михайлович Люсли, - приказал господин.
Лакей, видимо, никогда не слыхавший такой фамилии, снова выказал сомнение.
Тогда господин, называвший себя Иваном Михайловичем Люсли, достал бумажник, вынул
оттуда визитную карточку, дал ее лакею и велел отнести.
Эта визитная карточка оказалась не совсем обыкновенной, она была отпечатана фиолетовой
краской и в углу ее стояли буквы: "В.П.О."
Лакей, отправившийся докладывать с карточкой, вернулся так быстро, как только мог, и кинулся
к гостю с такой предупредительностью, что сразу было видно, что хозяин просить велел.
Не успел господин Люсли снять свою шляпу, как навстречу ему показался Аркадий Ипполитович
Соломбин, человек весьма привлекательной наружности с мягкими, красивыми манерами.
- Милости прошу, добро пожаловать, - заметил он на великолепном французском языке, на
котором не только говорили, но и думали в аристократическом русском обществе тогда. И он с
поспешностью повел приезжего, показывая ему дорогу:
- Сюда, сюда, пойдемте ко мне в кабинет, - пригласил он, растворяя дверь.
Люсли следовал за ним, не меняя выражения лица, казавшегося совсем неподвижным благодаря
огромным своим очкам.
Они вошли в кабинет.
Стр.1