Московское семейство старого быта.
Вяземский П.А. Московское семейство старого быта // Русский архив, 1877. - Кн. 1. - Вып. 3. - С.
305-314.
Оригинал здесь --http://mikv1.narod.ru
Князь Петр Александрович Оболенский {Род. 3 Июня 1742, ум. 22 Мая 1822. П Б.},
родоначальник многоколенного потомства Оболенских, был в свое время большой оригинал (то есть
таковым был бы он преимущественно ныне, а в прежнее время, в эпоху особенных личностей и
физиономий более определенных, оригинальность его не удивляла и не колола глаза). Последние свои
двадцать - тридцать лет прожил он в Москве почти безвыходным домоседом. Из посторонних он никого
не видал и не знал. Дома занимался он чтением Русских книг и токарным мастерством. Он, вероятно,
был довольно равнодушен ко всему и ко всем, но дорожил привычками своими. День его был строго и в
обрез размежеван; чрезполосных владений и участков тут не было: все имело свое определенное место,
свою грань, свое время и меру свою. Разумеется, он рано и в назначенные часы ложился, вставал и
обедал; обедал всегда один, хотя дома семейство его было многолюдно. Старичок был он чистенький,
свеженький, опрятный, даже щеголеватый; но платье его, разумеется, не изменялось по моде, а
держалось всегда одного и им приспособленного себе покроя. Все домашние или комнатные
принадлежности отличались изящностью. Английский комфорт не был еще тогда перенесен в наш язык
и в наши нравы и обычаи; но он угадал его и ввел у себя, то есть свой комфорт, не следуя ни моде, ни
нововведениям. Осенью, даже и в года довольно престарелые, выезжал он с шестью сыновьями своими
на псовую охоту за зайцами. Как ни дичился он, или, по крайней мере, как ни уклонялся от общества, но
не был нелюдим, суров и старчески-брюзглив. Напротив, часто добрая и несколько тонкая улыбка
озаряла и оживляла его младенчески-старое лице. Он любил иногда и слушать и сам отпускать шутки,
или веселые речи, которые на Французском языке называются gaudrioles, a y нас не знаю как назвать
благоприлично, и которыя обыкновенно имеют особенную прелесть для стариков даже и безпорочноцеломудренных
в нравах и в житье-бытье: лукавый всегда чем-нибудь, так или сяк, а слегка заманивает
нас в тенёта свои. Князь Оболенский одиночеством или особничеством своим не тяготился, но любил,
чтобы дети его -- все уже взрослые -- заходили к нему поочередно, но не на долго. Если они как-нибудь
забудутся и засидятся, он, дружески и простодушно улыбаясь, говаривал им: милые гости, не
задерживаю ли вас? Тут мгновенно комната очищалась до нового посещения. В детстве моем, мне всегда
было приятно, когда он допускал меня в свою изящную и светлую келью: бессознательно догадывался я,
что он живет не как другие, а по своему.
Женат князь П. А Оболенский был на княжне Вяземской {Екатерине Андреевне, род. 1741, ум. в
Январе 1811.}, сестре князя Ивана Андреевича. В продолжении брачного сожительства их, имели они
двадцать детей. Десять из них умерло в разные времена, а десять пережили родителей своих. Не смотря
на совершение своих двадцати женских подвигов, княгиня была и в старости, и до конца своего бодра и
крепка, роста высокого, держала себя прямо, и не помню, чтобы она бывала больна. Таковы бывали у нас
старосветские помещичьи сложения. Почва не изнурялась и не оскудевала от плодовитой
растительности. Безо всякого приготовительного образования, была она ума ясного, положительного и
твердого. Характер ее был таков же. В семействе и в хозяйстве княгиня была князь и домоправитель, но
без малейшего притязания на это владычество. Оно сложилось само собою к общей выгоде, к общему
удовольствию, с естественного и невыраженного соглашения. Она была не только начальницею
семейства своего, но и связью его, сосредоточием, душою, любовью. В ней были нравственные правила,
самородные и глубоко засевшие. В один из приездов в Москву Императора Александра, он обратил
особенное внимание на красоту одной из дочерей ее, княжны Наталии {Княжна Наталия Петровна
вышла замуж за Василия Михайловича Михайлова. П. Б.}. Государь, с обыкновенною любезностью
своею и внимательностью к прекрасному полу, отличал ее: разговаривал с нею в Благородном Собрании
и в частных домах, не раз на балах проходил с нею полонезы. Разумеется, Москва не пропустила этого
мимо глаз и толков своих. Однажды домашние говорили о том при княгине-матери и шутя делали разные
предположения.-- "Прежде этого задушу я ее своими руками", сказала Римская матрона, которая о Риме
никакого понятая не имела. Нечего и говорить, что царское волокитство и все шуточные предсказания
никакого следа по себе не оставили.
Это семейство составляло особый, так сказать, мир Оболенский. Даже в тогдашней
Стр.1