С. А. Виноградов
О странном журнале, его талантливых сотрудниках и московских пирах
Из моих записок
Воспоминания о серебряном веке.
Сост., авт. предисл. и коммент. Вадим Крейд.
М.: Республика, 1993. -- 559 с.
OCR Ловецкая Т.Ю.
На отдаленном от центра Москвы Новинском бульваре, близ особняка Шаляпина, стоял
старинненький деревянный домик в три окошечка. Вот уж никак нельзя было подумать, что в этом
домике ютится редакция богатейшего, роскошного художественного и странного журнала. Журнал этот
был "Золотое руно"1. Оказалось, что домик, будучи по фасаду в три окошечка, в глубину был довольно
поместительный и в нем кроме ряда комнат был уютный салон, в котором раза два в неделю по вечерам
собирались люди, близкие журналу.
Люди особенные: поэты Валерий Брюсов, Андрей Белый, Макс Волошин, Любовь Столица;
приезжавшие из Петербурга Ремизов, поэт Михаил Кузмин; группа молодых тогда художников:
чудесный талант Н. Сапунов, Павел Кузнецов, Арапов, Ларионов, изысканный Милиоти, Феофилактов.
Последнего "открыл" мой друг Модест Дурнов2, очень талантливый архитектор-художник, который
часто говорил: "Люблю красивых и талантливых людей".
Сам Модест был изящен, очень элегантный, отлично одетый, умный, смелый почти до дерзости;
чуть-чуть по-японски подтянуты углы карих глаз, волнистые черные волосы, хороший рост, весь облик
его был очень заметный. Часто встречал его на Кузнецком мосту, этой сердцевине Москвы, стоящим
около Садовниковского пассажа с красивым плюшевым экипажным пледом на руке в "шикарный" час,
когда вся нарядная и именитая Москва на Кузнецком, и остро-зорко глядящим японскими глазами на
московских красавиц.
Он немного построил зданий, но то, что построил, оригинально очень. Его вокзал в Муроме
совсем неожиданная вещь и менее всего железнодорожная. Какая-то фантастика даже в нем есть. Это
было смело. А в Москве он построил театр "Омон", оригинальный чрезвычайно, и, если бы театр был
доведен до конца, была бы красивейшая отметина в московском новом строительстве. Но у "Омона" не
хватило денег, и здание осталось вчерне -- в кирпиче. А я видел у Модеста чудно написанный акварелью
проект фасада театра. Весь он должен быть очень цветной, покрыт керамической блестящей облицовкой,
а по бокам огромного полукруглого входа два панно -- женщины в танце, тоже керамика. Самый вход
должен быть по проекту залит морем огня, как ад. Театр-то ведь был кафе-шантан. Модест очень жалел,
что не удалось довести до конца смелую и красивую свою затею.
Был он и поэт, его немногие напечатанные стихотворения своеобразны и жутки. Брюсов,
Бальмонт считали его своим, ценили, а Бальмонт свою книгу "Будем как солнце" среди других
посвящает и "твердому, как сталь, Модесту Дурнову" 3.
А в своей квартире, которую он устроил в доме, им же построенном для друга своего Данилова,
прокурора суда, в Левшинском переулке, самая большая комната была туалетная, зеркальная, так что
видишь себя в ней со всех сторон, сильный свет ламп в ней, а стол полон всевозможными туалетными
приборами и парфюмерией. И почему-то у него стояли всегда увядшие гвоздики на столе. Мастерская
была уже меньше, а столовая и совсем маленькая.
Так-то вот и жил Модест Дурнов. Теперь его уже нет. Я любил бывать с ним, любил бывать у
него. Всегда было с ним интересно. Очень выражена была его общая талантливость, а это ведь так
притягивает. Дружили мы с ним со школьной скамьи. Великолепный акварелист-мастер, член нашего
славного Союза русских художников и всегдашний участник его выставок. Отличный портрет
акварельный Бальмонта написал он.
Где-то увидел Модест рисунки какого-то безвестного автора, они его очень заинтересовали.
Оказалось, что рисовал их какой-то юный писец на почтамте. Дурнов разыскал его и изъял из почтамта.
Это и был Феофилактов. Как-то быстро совершилось превращение из почтамтского человека в
"сверхэстета". На лице появилась наклеенная мушка, причесан стал как Обри Бердслей4, и во всем его
рисовании было подражание этому отличному, острому английскому графику. Сильно проявлен и
элемент эротики, как у Бердслея. Эротика была главенствующим мотивом в рисунках Феофилактова.
Облик его был интересен. Он все старался держаться к людям в профиль, так как в профиль был похож
Стр.1