Алеша сильно осунулся, но
от побоев совсем оправился. <...> Он по-всегдашнему молчалив, не смотрит в глаза и
застенчиво принимает мои заботы о нем. <...> Всегда мне странно и смешно бывает, когда приходится зайти к Катре. <...> Бледная, с горящими глазами, настоящая христианская мученица, с огромною
трагическою жизнью в душе. <...> Хорошо у Ибсена сказано: "Ненавижу я это вялое слово будущее! <...> Глаза светились
твердым, уверенным ответом, а раньше они смотрели выжидающе, со смеющимся
без веры вопросом. <...> - Катерина Аркадьевна, можно вас попросить на пару слов? <...> Как тогда,
ее чуть слышно окутывал весенне-нежный, задумчивый запах тех же духов. <...> И в
воспоминании запах этот мешался с запахом керосина и пыли. <...> Оставались только я
Алексеем, Турман и Дядя-Белый.
в
с
Вдруг вошла Катра - любезная, радушная. <...> Турман и Дядя-Белый с недоумением оглядывали ее, стали
отказываться. <...> И
у него был всегдашний странный его вид: на губах улыбка
какого-то
бессознательного юродства, в наклоненной вперед крутолобой голове что-то
бычачье и как будто придурковатое, а умные глаза наблюдающе приглядываются. <...> Турман молча сидел, заложив руку за пояс блузы, непрерывно курил и
своим темным взглядом смотрел на Иринарха. <...> Иринарх ждал со скрытою улыбкою, как
будто он знал что-то важное, чего никто не знает. <...> Турман шевельнулся на стуле и враждебно оглядывал Иринарха. <...> Он, задыхаясь, наклонился над столом и
пристально смотрел в глаза Иринарху. <...> Отыскал, остановился боком и теми же проснувшимися глазами окинул
богатую сервировку стола, изящную Катру, внимательно наблюдавшую его из
кресла. <...> Ведь именно ненависть-то
эта и наполняет его жизнь огромнейшим содержанием! <...> - А я думаю, вам просто нечего было возразить, - презрительно и устало
сказала Катра. <...> Не люблю я Катры - и как она
бесится, что на все ее вызовы я отвечаю вежливым молчанием! <...> Алеша сидит в своей накуренной комнате,
сгорбившись над столом. <...> - Заявила, что Маша ей мешает спать <...>
К_жизни.pdf
Викентий Викентьевич Вересаев
К жизни
Повесть
----------------------------------------------------------------------Сочинения
в четырех томах. Том I. Повести. В тупике: Роман.
М.: Правда, 1990. Составление Ю.Фохт-Бабушкина.
Иллюстрации художника И.И.Пчелко.
На фронтисписе: портрет В.В.Вересаева работы Г.С.Верейского.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru, http://zmiy.da.ru), 03.02.2005
----------------------------------------------------------------------ЧАСТЬ
ПЕРВАЯ
Алексея выпустили.
Мы с ним поселились на краю города. Сняли у вдовы мелочного лавочника
Окороковой две передние комнаты ее ветхого домика. Алеша сильно осунулся, но
от побоев совсем оправился. Он по-всегдашнему молчалив, не смотрит в глаза и
застенчиво принимает мои заботы о нем.
У меня много беготни и хлопот по району, редко приходится бывать дома.
Алексей меня ни о чем не расспрашивает,
со смешным,
почтительным
благоговением относится к тому таинственному, что я делаю; с суетливою
предупредительностью встречает приходящих ко мне. Что-то есть в нем
странно-детское, хоть он мне ровесник. Когда я иду куда-нибудь, где есть
хоть маленький риск, он молча провожает меня любящими, беспокойными глазами.
Очень мы разные люди, а ужасно я его люблю.
Выпустили также многих товарищей. Выпустили, говорят, и Иринарха.
Попался в сети, как лягушка среди карасей, а просидел три месяца.
Всегда мне странно и смешно бывает, когда приходится зайти к Катре.
Каждый раз в другом платье, необычном, каких никто не носит, как будто в
маскараде, а между тем странно идет к ней. И прическа, и все. И думаешь:
"Эге! Вот еще какая у тебя красота!" И думаешь: "Господи! Сколько на это
трудов кладется! Вот тоже - труженица!"
У нее сидел за кофе Иринарх. Расцеловались с ним. Он рассеянно положил
себе горку сухарей и продолжал говорить:
- Да, так вот... Ужасно было интересно в тюрьме. Я прямо жалел, когда
выпустили. Эти мужички с недоумевающею мыслью в глазах. Рабочие, как
натянутые струны. Огромнейшая книга жизни. Евграфову видел, - интересно.
Бледная, с горящими глазами, настоящая христианская мученица, с огромною
трагическою жизнью в душе. А заговорит, - боже мой! Любовь к людям,
избавление их от страданий, социалистический строй... И чем бы она жить
стала в этом будущем благолепии!.. Удивительно, как люди не умеют жить
настоящим! Такое яркое, интересное время, никогда лучше не бывало. А они все
о каком-то будущем. Хорошо у Ибсена сказано: "Ненавижу я это вялое слово -
будущее!.."
Что-то в Иринархе было новое, какая-то найденная идея. Глаза светились
твердым, уверенным ответом, а раньше они смотрели выжидающе, со смеющимся
без веры вопросом.
Но я спешил.
- Катерина Аркадьевна, можно вас попросить на пару слов?
Мы вошли с нею в гостиную. Наедине
обоим было неловко, - встало то
странное и жуткое, что недавно так тесно на минуту соединило нас. Как тогда,
ее чуть слышно окутывал весенне-нежный, задумчивый запах тех же духов. И в
воспоминании запах этот мешался с запахом керосина и пыли.
- Можете вы нам дать послезавтра квартиру?
В ее глазах мелькнули усталая скука и насмешка.
- Опять будете препираться о "текущем моменте"?.. Хорошо...
- Благодарю вас.
Товарищи расходились. Окурки торчали в земле цветочных горшков; в
тонком аромате гостиной стоял запах скверного табаку. Оставались только я с
Алексеем, Турман и Дядя-Белый.
Стр.1