В тысяча восемьсот таком-то году один юный "офицер-ди-императ" {Так называли молдаване
офицеров свиты его императорского величества по квартирмейстерской части, производивших съемку
земель Бессарабских (прим. автора).} сидел в белой, раскрашенной вавилонами снаружи и внутри "касе"
селения Каменки; сидел в сонливом, а может быть, и грустном положении, склонив голову на
перекрещенные руки на столе. <...> -- А тебе что за дело? -- сказал Светов, приподняв голову. <...> Колокольчик зазвенел, четверка быстрых коней, запряженная в маленькую каруцу, украшенную
резьбой, подъехала к хате. <...> Светов накинул на себя плащ и хотел уже садиться в каруцу, как вдруг с горы несется во весь опор
четверка и прямо поворотила на двенадцатисаженную веху, которая возвышалась над палацом Светова и
на вершине которой был воткнут соломенный "ивашка-белая-рубашка". <...> -- Это наши, ваше благородие, -- сказал Афанасьев, лейб-возница Светова, радостно смотря на
полет коней. <...> Не успел Светов произнести этих слов, кони как вкопанные, в пене и в паре, остановились подле
хаты. <...> Лихой кучер бросил к черту вожжи, соскочил с каруцы. <...> -- Каков у нас кучер? -- крикнули сидевшие в каруце, которых под пылью нельзя было узнать в
лицо. <...> -- После поспорим, Лезвик; а теперь позавтракать да и в Костешти. <...> -- Да мы трое усядемся на твоей каруце, а Лезвик опять будет править. <...> Я велю запречь воловью каруцу: засядем в нее и будем играть
дорогой в бостон. <...> -- Эй, Афанасьев, ступай распорядись, чтоб сейчас же была воловья каруца, запряженная
двенадцатью рысистыми волами. <...> Каруцу обтянуть и покрыть сверху коврами, накласть в нее подушек и
разостлать на них мой большой ковер. <...> Не успел денщик Светова поджарить куриных котлет, как послышался скрып каруцы, крики и
хлопанье бичами. <...> -- Как прикажете, ваше благородие, я не умею править волами, -- сказал вошедший Афанасьев. <...> Поставить в каруцу складной стол и четыре складных стула... <...> Около каруцы собралась вся громада {мир сельский (прим. автора).} села; все <...>
Костештские_скалы.pdf
А. Ф. Вельтман
Костештские скалы
РАССКАЗ
А. Ф. Вельтман. Странник
Издание подготовил Ю.М. Акутин
Серия "Литературные памятники"
М., "Наука", 1978
OCR Бычков М. Н.
В тысяча восемьсот таком-то году один юный "офицер-ди-императ" {Так называли молдаване
офицеров свиты его императорского величества по квартирмейстерской части, производивших съемку
земель Бессарабских (прим. автора).} сидел в белой, раскрашенной вавилонами снаружи и внутри "касе"
селения Каменки; сидел в сонливом, а может быть, и грустном положении, склонив голову на
перекрещенные руки на столе.
-- Боер дорми! Боярин спит? -- спросила хорошенькая, миленькая Ленкуца, дочь хозяйская, входя в
комнату с букетом цветов в руках.
Юный офицер, которого мы назовем хоть Световым, молчал.
-- Яка, флоаре! Посмотри-ка, вот цветы! -- сказала Ленкуца нежно.
-- Эй, кто тут есть! Скоро ли лошади? -- вскричал юный "офицер-ди-императ", подняв голову.
Взор его был мрачен.
-- Я давно сказал Афанасьеву, чтоб запрягал, -- отвечал, притворив, двери, денщик.
Офицер опять склонил голову на руки.
-- Ты сердишься? -- сказала Ленкуца печальным голосом.
-- А тебе что за дело? -- сказал Светов, приподняв голову.
Взоры его блеснули, как у победителя.
-- Как что за дело? -- отвечала Ленкуца.
-- Так ты любишь меня, Ленкуца?
-- Нет.
-- Как нет?
-- Я и хотела бы, да не могу тебя любить...
-- Отчего, Ленкуца? Скажи, драгуца моя.
-- Оттого, что ты любишь другую.
-- Это кто тебе сказал?
-- Я сама знаю. Ты только в будни говоришь, что любишь мепя, а сам всякой праздник уезжаешь
бог знает куда.
-- Что ж такое?
-- Как что? Кто любит, тот праздники проводит с теми, кого любит... Вот и сегодня едешь...
-- Я езжу к товарищам.
-- И, полно! что ты нашел у товарищей?
-- Уверяю тебя, Ленкуца.
-- Если ты любишь меня, так не поедешь.
--Мне должно ехать.
-- Так поезжай! -- сказала Ленкуца, вырвав свою руку из рук Светова, и быстро выходя из
комнаты.
Казалось бы, что одно только образование может дать природной красоте очаровательную
приятность, голосу сладость, взорам томность, движениям непринужденность, стану статность, а сердцу
нежную любовь; но это все было в Ленкуце, дочери "мазила", или молдаванского однодворца. Денкуца
скромно удалялась от юношеских преследований Светова; он был в отчаянии. В первый еще раз она
высказала ему неожиданно свою любовь, но он не мог исполнить ее требований остаться дома. Для свода
Стр.1