-- Опыт определения "подлинных" размеров и
подлинных свойств "русского сердца"
IV. <...> А еще будет скучнее, если я скажу, что наблюдения моего "отрывочного" существования
я, приступая к ненаписанному роману, думал свести к доказательству того, что такое явление, как я,
положим, хоть Иван Тяпушкин, во-первых, явление не единичное, а, так сказать, "продукт" таких-то и
таких-то неизбежных влияний, продукт, личные свойства которого присущи... всему русскому обществу и
народу! <...> ..
Но в последнее время, или, вернее, в самые последние дни последнего времени, целый ряд
явлений жизни, поистине достойных носить название "наглядных несообразностей", вновь и с особенною
силою возбудил во мне желание вытащить опять на свет божий мою любимую идею, что известному
поколению русского общества обязательно было "пропасть" во имя чужого дела, чужой работы, пропасть
волей-неволей, потому что к этому его привела вся всечеловеческая жизнь и вся всечеловеческая мысль, и
что если оно не уверует в это, не укрепит себя в этом, то ничего, кроме самой ужасающей бесплоднейшей
и адски-мучительной глупости, выработать оно не может. <...> Последние месяцы настоящего года я, за неимением места, провел так: поживешь в
Петербурге, устанешь -- поедешь в деревню к приятелю; там поживешь, устанешь, поедешь в Петербург...
и так четыре месяца подряд мыкался я и туда и сюда, уставал, уставал и уставал... и, наконец, до такой
степени измучился, что одно время думал о неизбежности смерти, вследствие неотразимо надвигавшегося
на меня психического расстройства, грозившего умопомешательством. <...> Спрашиваю всякого из ста тысяч человек
народа, присутствовавшего на этих похоронах, что это такое было, как не непрерывная цепь самых
невозможных несообразностей, волею запутавшейся жизни сделавшихся обязательными, неизбежными? <...> }
Что "терн колючий" должны мы вспоминать... по случаю, как видите, совершенно неподходящему. <...> При
более или менее здоровых условиях жизни и "терн колючий <...>
Волей-неволей.pdf
Г. И. Успенский
Волей-неволей
(Отрывки из записок Тяпушкина)
Г. И. Успенский. Собрание сочинений в девяти томах. Том 6
Издание осуществляется под общей редакцией В. П. Друзина
Текст и комментарии подготовлены К. Д. Муратовой
М., ГИХЛ, 1956
OCR Бычков М. Н.
Содержание
I. Вместо предисловия
II. Наконец -- нашли виноватого!
III. Возмутительный случай в моей жизни. -- Опыт определения "подлинных" размеров и
подлинных свойств "русского сердца"
IV. Подробности "возмутительного случая". -- "Нам самим" ничего не надо
I. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
1
Уж и не пересчитаешь, сколько раз я принимался за этот роман, или повесть, или мемуары;
сколько раз я был вполне уверен, что это надо сделать, и сколько раз разуверялся! Сотни раз -- какое?-сотни
тысяч раз по крайней мере рука моя написала: "глава первая", двести тысяч раз она написала "часть
первая, глава первая", и все эти сотни тысяч начинаний оканчивались тут же, на месте, большей частью на
этой же несчастной первой главе, а иногда и первой строке... Потому что... что такое? Я человек
неопределенного положения, неопределенного звания, человек случайных средств, человек случайного
"встречного" общества, человек неуравновешенного нервного развития -- следовательно, какой же может
быть толк от моих наблюдений для людей, живущих не таким "как бы по ветру гонимым" обычаем?
Только скучно! А еще будет скучнее, если я скажу, что наблюдения моего "отрывочного" существования
я, приступая к ненаписанному роману, думал свести к доказательству того, что такое явление, как я,
положим, хоть Иван Тяпушкин, во-первых, явление не единичное, а, так сказать, "продукт" таких-то и
таких-то неизбежных влияний, продукт, личные свойства которого присущи... всему русскому обществу и
народу! Если же я еще прибавлю к этому, что личные эти свойства заключаются в неизбежности
"пропасть" за что-то, лично меня не касающееся, нисколько даже мне иногда не нужное, что, с другой
стороны, отдавшись этому личному, я так же должен пропасть, пустить себе пулю в лоб, то ясно будет,
что навязать такую "неизбежность" всему обществу невозможно. И вот почему, написав "часть первая",
"глава первая", я тотчас же и прекращал работу... А уж сколько этих начал было! И "в один летний
вечер"... И "солнце склонялось к горизонту"... И "Марья Васильевна лежала на кушетке"... Один раз было
даже "полулежала"... Ну да что! Молчание!..Молчание!..
Но в последнее время, или, вернее, в самые последние дни последнего времени, целый ряд
явлений жизни, поистине достойных носить название "наглядных несообразностей", вновь и с особенною
силою возбудил во мне желание вытащить опять на свет божий мою любимую идею, что известному
поколению русского общества обязательно было "пропасть" во имя чужого дела, чужой работы, пропасть
волей-неволей, потому что к этому его привела вся всечеловеческая жизнь и вся всечеловеческая мысль, и
что если оно не уверует в это, не укрепит себя в этом, то ничего, кроме самой ужасающей бесплоднейшей
и адски-мучительной глупости, выработать оно не может. Эту любимую идейку о необходимости
"пропасть" во имя лично для меня ненужных, даже нежелательных обязанностей, обязанностей тяжелых,
неприветливых, я и захотел вновь показать на опыте моей случайной, во многом суженной,
изуродованной жизни. Явления современной жизни, о которых я говорю, сделали то, что даже самая
Стр.1