Г. И. Успенский
Крестьянин и крестьянский труд
Г. И. Успенский. Собрание сочинений в девяти томах. Том 5
Издание осуществляется под общей редакцией В. П. Друзина
Подготовка текста Н. И. Пруцкова
Комментарии Г.М. Фридлендера
М., ГИХЛ, 1956
OCR Бычков М. Н.
СОДЕРЖАНИЕ
I. Иван Ермолаевич
II. Общий взгляд на крестьянскую жизнь
III. Поэзия земледельческого труда
IV. Не суйся!
V. Смягчающие вину обстоятельства
VI К чему пришел Иван Ермолаевич
VII. Пастух
VIII. Мишка
IX. Узы неправды
X. Результаты и заключение
I. ИВАН ЕРМОЛАЕВИЧ
Вот уже почти год, как я живу в деревне и нахожусь в ежедневном общении с хорошей
крестьянской семьей, ведущей основательное, подлинно крестьянское, то есть исключительно
земледельческое, хозяйство, и как в первый день знакомства, так и сию минуту ни я, ни эта семья не
смогли проникнуться интересами друг друга. Я не понимаю, зачем существует на свете семья и из-за чего
она бьется, а семья тоже совершенно понять не может и удивляется: зачем собственно я существую на
белом свете? Мы находимся в самых приятельских отношениях; при встрече всегда здороваемся,
раскланиваемся, спрашиваем: "как дела?", "все ли благополучно?" и даем друг другу ответ: "ничего, слава
богу, помаленьку", но понимать друг друга все-таки не понимаем. Ни малейшего, мало-мальски общего
интереса между нами не образовалось; все, что интересно мне, ни капельки не интересно для Ивана
Ермолаевича (так зовут главу крестьянской семьи, о которой идет речь), хотя он, слушая меня, и
поддакивает и старается сделать такое лицо, чтобы оно подходило под разговор; зевоту, которая иной раз
является у него неожиданнейшим для меня результатом моей беседы, которую он, повидимому, слушает
внимательно, -- Иван Ермолаевич весьма тщательно скрывает. С своей стороны, слушая задушевнейшие
беседы Ивана Ермолаевича, я иной раз даже поступаю хуже его, прямо зеваю и потом извиняюсь, что
выходит уж совершенно неприлично.
Когда Иван Ермолаевич едет в город или на станцию, самая важная для меня просьба, с которою я
к нему обращаюсь, -- это "привезти газету, зайти на почту в взять письма", а второстепенная в том, чтобы
захватить муки, мяса... И всякий раз выходит так, что муки и мяса он привезет, а газету и письма забудет.
-- Забыл! -- говорит он чистосердечно. -- Говядину-то и хлеб я помнил, а насчет этого... повел
лошадь ковать -- забыл!.. Мало ли делов-то! То то, то другое, все по хозяйству -- оно и забудешь!
-- Как же это вы так, Иван Ермолаевич! ведь я вас как просил?..
-- Что поделаешь-то!.. я помнил... Всю дорогу я, признаться, в уме держал... Да тут барышники с
лошадьми встретились... одна лошаденка каренькая попалась... такая приятная скотинка... грудь, так,
братец ты мой, веришь, вот не солгать, сказать ежели...
И затем начинает длиннейшую рацею о таких вещах, которые вовсе не интересны.
С своей стороны и я не всегда удовлетворяю желаниям Ивана Ермолаевича. Двадцать по крайней
мере раз просил он меня, когда я ехал в город, "не забыть насчет, колесной мази", и ровно двадцать раз я
об этой мази забыл.
-- А мазь привез? -- спрашивает Иван Ермолаевич, выходя на крыльцо ночью, часу во втором,
Стр.1