Иван Сергеевич Тургенев. Поездка в Полесье
---------------------------------------------------------------------------Полное
собрание сочинений и писем в двадцати восьми томах.
Сочинения в пятнадцати томах.
Том седьмой.
М.-Л., "Наука", 1964
OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------------------ПЕРВЫЙ
ДЕНЬ
Вид огромного, весь небосклон обнимающего бора,
вид
"Полесья"
напоминает вид моря. И впечатления им возбуждаются те же; та же первобытная,
нетронутая сила расстилается широко и державно перед лицом зрителя. Из недра
вековых лесов, с бессмертного лона вод поднимается тот же голос: "Мне нет до
тебя дела, - говорит природа человеку, - я царствую, а ты хлопочи о том, как
бы не умереть". Но лес однообразнее и печальнее моря, особенно сосновый лес,
постоянно одинаковый и почти бесшумный. Море грозит и ласкает, оно играет
всеми красками, говорит всеми голосами; оно отражает небо, от которого тоже
веет вечностью, но вечностью как будто нам нечуждой... Неизменный, мрачный
бор угрюмо молчит или вот глухо - и при виде его еще глубже и неотразимее
проникает в сердце людское сознание нашей ничтожности. Трудно человеку,
существу единого дня, вчера рожденному и уже сегодня обреченному смерти, -
трудно ему выносить холодный, безучастно устремленный на него взгляд вечной
Изиды; не одни дерзостные надежды и мечтанья молодости смиряются и гаснут в
нем, охваченные ледяным дыханием стихши; нет - вся душа его никнет и
замирает; он чувствует, что последний из его братии может исчезнуть с лица
земли - и ни одна игла не дрогнет на этих ветвях; он чувствует свое
одиночество, свою слабость, свою случайность - и с торопливым, тайным
испугом обращается он к мелким заботам и трудам жизни; ему легче в этом
мире, им самим созданном, здесь он дома, здесь он смеет еще верить в свое
значенье и в свою силу.
Вот какие мысли приходили мне на ум несколько лет тому назад, когда,
стоя на крыльце постоялого дворика, построенного на берегу болотистой речки
Ресеты, увидал я впервые Полесье. Длинными сплошными уступами разбегались
передо мною синеющие громады хвойного леса; кой-где лишь пестрели зелеными
пятнами небольшие березовые рощи; весь кругозор был охвачен бором; нигде не
белела церковь, не светлели поля - все деревья да деревья, все зубчатые
верхушки - и тонкий, тусклый туман, вечный туман Полесья висел вдали над
ними. Не ленью, этой неподвижностью жизни, нет - отсутствием жизни, чем-то
мертвенным, хотя и величавым, веяло мне со всех краев небосклона; помню,
большие белые тучи плыли мимо, тихо и высоко, и жаркий летний день лежал
недвижно на безмолвной земле. Красноватая вода речки скользила без плеска
между густыми тростниками; на дне ее смутно виднелись круглые бугры
иглистого моха, а берега то исчезали в болотной тине, то резко белели
рассыпчатым и мелким песком. Мимо самого дворика шла уездная, торная дорога.
На этой дороге, прямо против крыльца, стояла телега, нагруженная
коробами и ящиками. Владелец ее, худощавый мещанин с ястребиным носом и
мышиными глазками, сгорбленный и хромой, впрягал в нее свою, тоже хромую,
лошаденку; это был пряничник, который пробирался на Карачевскую ярмарку.
Вдруг показалось на дороге несколько людей; за ними потянулись другие...
наконец повалила целая гурьба; у всех были палки в руках и котомки за
плечами. По их походке, усталой и развалистой, по загорелым лицам видно
было, что они шли издалеча: это юхновцы, копачи, возвращались с заработков.
Старик лет семидесяти, весь белый, казалось, предводительствовал ими; он
изредка оборачивался и спокойным голосом понукал отсталых. "Но, но, но,
ребятушки, - говорил он, - но-о". Все они шли молча, в какой-то важной
тишине. Один лишь только, низкого роста и на вид сердитый, в тулупе
нараспашку, в бараньей шапке, надвинутой на самые глаза, поравнявшись с
пряничником, вдруг спросил его:
- Почем пряник, шут?
- Каков будет пряник, любезный человек, - возразил тонким голоском
озадаченный торговец. - Есть и в копейку - а то и грош дать надо. А есть ли
грош в мошне-то?
- Да от него, чай, в брюхе просолодит, - возразил тулуп и отошел от
телеги.
Стр.1