Иван Сергеевич Тургенев. Муму
---------------------------------------------------------------------------Cобрание
сочинений в десяти томах.
Гослитиздат, Москва, 1961
OCR Конник М.В.
---------------------------------------------------------------------------В
одной из отдаленных улиц Москвы, в сером доме с белыми колоннами,
антресолью и покривившимся балконом, жила некогда барыня, вдова, окруженная
многочисленною дворней. Сыновья ее служили в Петербурге, дочери вышли замуж;
она выезжала редко и уединенно доживала последние годы своей скупой и
скучающей старости. День ее, нерадостный и ненастный, давно прошел; но и
вечер ее был чернее ночи.
Из числа всей ее челяди самым замечательным лицом был дворник Герасим,
мужчина двенадцати вершков роста, сложенный богатырем и глухонемой от
рожденья. Барыня взяла его из деревни, где он жил один, в небольшой избушке,
отдельно от братьев, и считался едва ли не самым исправным тягловым мужиком.
Одаренный необычайной силой, он работал за четверых-дело спорилось в его
руках, и весело было смотреть на него, когда он либо пахал и, налегая
огромными ладонями на соху, казалось, один, без помощи . лошаденки,
взрезывал упругую грудь земли, либо
о Петров день так сокрушительно
действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней
долой, либо проворно и безостановочно молотил трехаршинным цепом, и как
рычаг опускались и поднимались продолговатые и твердые мышцы его плечей.
Постоянное безмолвие придавало торжественную важность его неистомной работе.
Славный он был мужик, и не будь его несчастье, всякая девка охотно пошла бы
за него замуж... Но вот Герасима привезли в Москву, купили ему сапоги, сшили
кафтан на лето, на зиму тулуп, дали ему в руки метлу и лопату и определили
его дворником.
Крепко не полюбилось ему сначала его новое житье. С детства привык он к
полевым работам, к деревенскому быту. Отчужденный несчастьем своим от
сообщества людей, он вырос немой и могучий, как дерево растет на плодородной
земле... Переселенный в город, он не понимал, что с ним такое деется,скучал
и недоумевал, как недоумевает молодой, здоровый бык, которого только
что взяли с нивы, где сочная трава росла ему по брюхо, взяли, поставили на
вагон железной дороги - и вот, обдавая его тучное тело то дымом с искрами,
то волнистым паром, мчат его теперь, мчат со стуком и визгом, а куда
мчат-бог весть! Занятия Герасима по новой его должности казались ему шуткой
после тяжких крестьянских работ; а полчаса все у него было готово, и он
опять то останавливался посреди двора
и глядел, разинув рот, на всех
проходящих, как бы желая добиться от них решения загадочного своего
положения, то вдруг уходил куда-нибудь в уголок и, далеко швырнув метлу и
лопату, бросался на землю лицом и целые часы лежал на груди неподвижно, как
пойманный зверь. Но ко всему привыкает человек, и Герасим привык наконец к
городскому житью. Дела у него было немного; вся обязанность его состояла в
том, чтобы двор содержать в чистоте, два раза в день привезти бочку с водой,
натаскать и наколоть дров для кухни и дома да чужих не пускать и по ночам
караулить. И надо сказать, усердно исполнял он свою обязанность: на дворе у
него никогда ни щепок не валялось, ни сору; застрянет ли в грязную пору
где-нибудь с бочкой отданная под его начальство разбитая кляча-водовозка, он
только двинет плечом-и не только телегу, самое лошадь спихнет с места; дрова
ли примется он колоть, топор так и звенит у него, как стекло, и летят во все
стороны осколки и поленья; а что насчет чужих, так после того, как он
однажды ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так
стукнул, что хоть в полицию их потом не води, все в околотке очень стали
уважать его; даже днем проходившие, вовсе уже не мошенники, а просто
незнакомые люди, при виде грозного дворника отмахивались и кричали на него,
как будто он мог слышать их крики. Со всей остальной челядью Герасим
находился в отношениях не то чтобы приятельских,-они его побаивались,-а
коротких: он считал их за своих. Они с ним объяснялись знаками, и он их
понимал, в точности исполнял все приказания, но права свои тоже знал, и уже
никто не смел садиться на его место в застолице. Вообще Герасим был нрава
строгого и серьезного, любил во всем порядок; даже петухи при нем не смели
драться, а то беда! увидиг, тотчас схватит за ноги, повертит раз десять на
воздухе колесом и бросит врозь. На дворе у барыни водились тоже гуси; но
Стр.1