Михаил Петрович Старицкий
Вареники
Оригинал здесь: Книжная полка Лукьяна Поворотова.
Был конец февраля. Село Качки, занесенное снегом, оттаивало понемногу под
дыханием мягкого южного ветра. С соломенных крыш, одетых в остеклившуюся белую
броню, сбегала по сосулькам вода. По небу неслись светло-желтоватые клочья,
в сыром воздухе уже пахло весной.
За селом, возле водяной мельницы, стояло несколько подвод. Из мельницы
доносился крупный разговор с перебранками. Двое односельчан, один в сивой
шапке, а другой в картузе, сидели равнодушно на завалинке и, смакуя коротенькие
трубочки, молча следили, как из проруба вырывалась с шумом пенистая вода
и медленно вращала колесо, дробясь на противоположном конце его в целый дождь
радужных сверкающих капель.
У самой двери, облокотясь о косяк, стояла, подперши рукой голову, не
молодая уже, но сохранившая остатки прежней красоты женщина. Нужда и горе
положили на лице ее печать какой-то пришибленной и тупой покорности.
Появился хозяин мельницы, Шлема, в длинном сюртуке, припудренный сильно
мукой, и, почесав азартно бороду, крикнул по направлению к подводам:
- Пане сотский, несите ваши мешки!
- А когда же дождусь я? - робко запротестовала женщина. - Ведь и то,
почитай, с утра стою, а у меня в хате деток четверо, сирот; некому-то
и присмотреть за ними.
- Что же ты, баба, хочешь, чтобы я ради тебя пропустил старшину или
сотского?
- Да у меня ж только полмешочка пшеницы да гречки полмерочки, духом бы
смололи.
- Духом? - прижмурил правый глаз жид. - Какая ты разумная! А после твоей
гречки чисть камень? Сказано - баба! Не
понимает, что такое гречка, а что
начальство!!
Сотский в это время взвалил на плечи два огромных мешка, и, влезая в двери,
оттолкнул бедную женщину.
Она отошла на дорогу и остановилась среди лужи, погрузив в воду свои босые,
потрескавшиеся красные ноги.
Стоит Софрониха в воде и не чувствует ее резкого, жгучего холода,
а в голове у нее мелькает, как детки просили маму поскорее вернуться, как она
обещала им к обеду сварить гречаные вареники. А вот и обед прошел, и полудник,
а они, голодные, сидят в нетопленой хате да ждут... Хотя бы им, борони боже, не
приключилось какой беды!
- Намерзнется Софрониха, - заметила сивая шапка с завалинки, - особенно
если простоит до вечера.
- Одубеет, - лаконически ответил картуз.
- Звисно - вдова, - философски закончила шапка, сплюнувши в сторону
и передвинувши люльку во рту.
В это время из переулка раздалось шлепанье конских копыт и на саночках
выехал прямо на вдову сам старшина. Она
посторонилась, но старшина все-таки
счел долгом выругаться.
- Ишь, стоит на дороге, - не видишь разве начальства?
- Выбачайте, - извинялась, низко кланяясь, вдова.
- Чего стоишь? Зачем пришла? - допытывался старшина, поворачивая к мельнице
лошадь.
- Да принесла на помол полмешочка пшеницы да полмерочки гречки, -
докладывала Софрониха, шагая за санками старшины.
- Гречки? - изумился последний, вытаращивая на нее глаза. - Да где бы ты
могла раздобыть гречки? В прошлом году она вся на пне погорела.
- У меня, пане голова, еще позаторишняя осталась, - улыбнулась самодовольно
вдова, - славная гречка, сухая, зерно в зерно, деткам берегла на масляницу,
вареничками гречаными побаловать.
- Скажите на милость, какие нежности! - осклабился старшина. - Да у меня
самого, на что уж начальство, а и то таких вареников не будет: негде гречаного
борошна достать, хоть село запали!
Он встал, почесал с досадой за ухом и начал привязывать к плетню лошадь.
Мужики, завидя его, с завалинки поднялись и пошли в мельницу.
- Так, так! - продолжал ворчать старшина. - А гречаные вареники - это
Стр.1