К. М. Станюкович
Ошалевший читатель и доносы {*}
{* Фельетон печатается с сокращением.}
Русский фельетон. В помощь работникам печати.
М., Политической литературы, 1958.
OCR Бычков М. Н.
Во время революционной ситуации, создавшейся в России в 1879--1881 гг., возникла
возможность возродить в подцензурной печати фельетонные традиции 60-х годов. Большая заслуга в
этом принадлежит Константину Михайловичу Станюковичу (1843--1903), начавшему свой творческий
путь фельетонными циклами "Письма знатного иностранца" и "Картинки общественной жизни" в одном
из лучших демократических журналов 70--80-х годов -- "Дело". Знаменательно, что в этих циклах,
особенно во втором, легко прослеживается влияние сатирического стиля М. Е. Салтыкова-Щедрина.
Темы фельетонов Станюковича -- произвол бюрократии, продажность и воровство в среде
чиновников всех рангов, бедственное положение народа, задавленного нуждой и полицейским гнетом,
поветрие доносов и клеветы, моральное разложение верхов дворянского "общества", аферы в
акционерных компаниях и обществах.
Фельетонные циклы Станюковича пользовались большой популярностью в читательских кругах.
Ободренный поддержкой, Станюкович все более активно сотрудничал в журнале "Дело" и стал в 1883 г.
его редактором. Однако в 1885 г. он был арестован и выслан. Вернувшись из ссылки через три года,
Станюкович вновь начал вести фельетонное обозрение в журнале "Русская мысль".
I
Не довольно ли, гг. публицисты?
Кажется, довольно. Вы окончательно уж доняли бедного читателя.
Пугать его больше нечем, а обвинять друг друга тоже уже не в чем. Все статьи уложения о
наказаниях процитированы в передовых статьях и фельетонах. Все обвинения против собратов, начиная
от обвинения в простой краже до обвинения в государственной измене включительно, имели место в
модном квартале нашей ежедневной прессы. Самая широкая откровенность на этот счет не оставляла
желать ничего лучшего, и скромный полевой цветочек "откровенного направления", найденный когда-то
г. Сувориным 1) по дороге в Константинополь, зацвел пышным, полным цветом на газетной ниве.
Недоразумениям, подавшим в былое время повод смеяться насчет того, что значит "откровенное
направление", теперь нет места, и вы можете ежедневно любоваться, читая газеты, с какой
откровенностью модные публицисты копаются в тайниках души своего собрата, чтобы выудить из
глубины ее самую свежую "интригу" и поднести свою находку г. передовой или в "entrefilet" {Газетной
заметке (фр.).-- Ред.}, в прозе или стихах, или, наконец, и в прозе и в стихах вместе и во всех отделах
газеты.
Ради большей свободы обсуждения сброшены последние, еще остававшиеся покровы
стыдливости и отправлены вместе с прочим хламом в отдаленные места, как бы для того, чтобы какнибудь
не покраснеть при виде платья. Очутившись в приятном декольте, почуяв запах свежинки и
полное раздолье, эти весталки священного огня печати, словно стая сбежавшихся волчиц, бросились в
поиски за чужим поведением, ревнуя друг перед другом, кто откровеннее обвинит и скажет пакость
насчет своего собрата, побоявшегося еще сбросить с себя все одежды.
Этот беспримерный в нашей прессе шабаш происходил у всех на глазах. Каждый модный
публицист словно бы оспаривал пальму первенства в наибольшей откровенности по части розысков
чужого образа мыслей. Чем мерзее была написанная мерзость, чем пакостнее была напечатанная пакость,
тем с большим еще апломбом на другой день подписывал автор новую гнусность, чувствуя себя как бы
именинником.
Происходило нечто невозможное, нечто невообразимое на газетных столбцах. Черные печатные
строки блистали позором инсинуаций, клеветы и обвинений. Вместо успокоения читателя, вместо
Стр.1