Константин Михайлович СТАНЮКОВИЧ
"ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ!"
Рассказ
Иллюстрации художника П. Пинкисевича
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
I II III IV V VI VII
________________________________________________________________
I
Жара тропического дня начинала спадать. Солнце медленно катилось к
горизонту.
Подгоняемый нежным пассатом, клипер нес всю парусину и бесшумно
скользил по Атлантическому океану, узлов по семи. Пусто кругом: ни паруса,
ни дымка на горизонте! Куда ни взглянешь, все та же безбрежная водяная
равнина, слегка волнующаяся и рокочущая каким-то таинственным гулом,
окаймленная со всех сторон прозрачной синевой безоблачного купола. Воздух
мягок и прозрачен; от океана несет здоровым морским запахом.
Пусто кругом.
Изредка разве блеснет под лучами солнца яркой чешуйкой, словно
золотом, перепрыгивающая летучая рыбка, высоко в воздухе прореет белый
альбатрос, торопливо пронесется над водой маленькая петрель, спешащая к
далекому африканскому берегу, раздастся шум водяной струи, выпускаемой
китом, и опять ни одного живого существа вокруг. Океан да небо, небо да
океан - оба спокойные, ласковые, улыбающиеся.
- Дозвольте, ваше благородие, песенникам песни петь? - спросил
вахтенный унтер-офицер, подходя к офицеру, лениво шагающему по мостику.
Офицер утвердительно махнул головой, и через минуту стройные звуки
деревенской песни, полной шири и грусти, разнеслись среди океана.
Довольные, что после дневной истомы наступила прохлада, матросы
толпятся на баке, слушая песенников, собравшихся у баковой пушки. Завзятые
любители, особенно из старых матросов, обступив певцов тесным кружком,
слушают сосредоточенно и серьезно, и на многих загорелых, обветрившихся
лицах светится безмолвный восторг. Подавшийся вперед широкоплечий, сутулый
старик Лаврентьич, "основательный" матрос из "баковщины", с жилистыми,
просмоленными руками,
без пальца на одной руке, давно оторванного
марса-фалом, и цепкими, слегка вывернутыми ногами, - отчаянный пьяница,
которого с берега привозят всегда в бесчувствии и с разбитой физиономией
(он любит лезть в драку с иностранными матросами за то, что они, по его
мнению, "не пьют настояще, а только куражатся", разбавляя водой крепчайший
ром, который он дует гольем), - этот самый Лаврентьич, слушая песни,
словно замер в какой-то истоме, и его морщинистое лицо с красно-сизым, как
слива, носом и щетинистыми усами - обыкновенно сердитое, точно Лаврентьич
чем-то недоволен и сейчас выпустит фонтан ругани, - смотрит теперь
необыкновенно кротко, смягченное выражением тихой задумчивости. Некоторые
матросы тихонько подтягивают; другие, рассевшись по кучкам, вполголоса
разговаривают, выражая по временам одобрение то улыбкой, то восклицанием.
И в самом деле, хорошо поют наши песенники! Голоса в хоре подобрались
всё молодые, свежие и чистые и спелись отлично. Особенно приводил всех в
восторг превосходный бархатный тенорок
подголоска Шутикова. Этот голос
выделялся среди хора своей красотой, забираясь в самую душу чарующей
искренностью и теплотой выражения.
- За самое нутро хватает, подлец, - говорили про подголоска матросы.
Песня лилась за песнью, напоминая матросам, среди тепла и блеска
тропиков, далекую родину с ее снегами и морозами, полями, лесами и черными
избами, с ее близкими сердцу бездольем и убожеством...
- Вали плясовую, ребята!
Хор грянул веселую плясовую. Тенорок Шутикова так и заливался, так и
звенел теперь удальством и весельем, вызывая невольную улыбку на лицах и
Стр.1