Константин Михайлович Станюкович
Танечка
----------------------------------------------------------------------------------------Книга:
К.M.Станюкович. Избранные произведения. В 2-х т. Том 2
Издательство "Художожественной литературы", Москва, 1988
Художник Ю.С.Гершкович
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 9 ноября 2002 года
----------------------------------------------------------------------------------------I
Профессор
математики, Алексей Сергеевич Вощинин, высокий худощавый старик, с гривой
волнистых седых волос, выбивавшихся из-под широкополой соломенной шляпы, окончил копаться в
саду и, поднявшись на террасу своей маленькой, спрятанной в зелени дачи, уселся в плетеное кресло у
большого стола, собираясь читать только что принесенные почтальоном газеты.
День стоял превосходный. Июльский зной умерялся близостью моря, с которого тянуло приятной
свежестью. На небе ни облачка. Солнце ярко и весело глядело сверху, заливая блеском небольшой сад с
липами, березами и рябинами, окруженный со всех сторон густым сочным кустарником, - чистый,
посыпанный песком, пестревший массой цветов в красиво разделанных клумбах. Над ними заботливо
жужжали пчелы и весело порхали бабочки, присаживаясь на цветы. В золотистой дымке воздуха
кружилась мошка. Воробьи задорно чирикали, храбро подпрыгивая на ступени террасы за хлебными
крошками. Кругом царила тишина.
Прежде чем приняться за газеты, старый профессор поглядел и на даль тихого моря, и на
чернеющие пятна фортов кронштадтского рейда, и на дымок виднеющегося на горизонте парохода, и на
белую ленту дороги внизу, вдоль берега, и весь этот давно знакомый ему пейзаж, видимо, производил на
старика тихое, радостное впечатление, словно при встрече с испытанным старым другом.
Вощинин любил эту местность, эти три, четыре десятка домиков немецкой кронштадтской
колонии, ютившихся в садах, на небольшой возвышенности, над берегом Финского залива, в пяти
верстах от Ораниенбаума. Эта окрестность Петербурга, относительно довольно глухая, не отравленная
еще железной дорогой, музыкой, театром, многолюдством, разряженными дачницами и тщеславной
суетой модных дачных мест, нравилась Вощинину своей тишиной и близостью моря, и он, вот уж пятое
лето, проводил в этом месте вакации вместе с Танечкой, своей единственной дочерью, от недолгого и не
особенно счастливого брака с ее покойной красавицей матерью.
Здесь профессор отдыхал от Петербурга: копался в саду, с любовью ухаживал за цветами, бродил
в ближнем лесу, сиживал на берегу моря, писал, не торопясь, давно начатый мемуар о бесконечно малых
величинах, читал журналы и удил окуней на ряжах, забывая на все лето столичную сутолоку,
университетские дрязги и свой профессорский, подчас тесный хомут.
- А ведь хорошо! - невольно сорвалось с губ старого профессора.
И на его хорошо сохранившемся лице, вдумчивом и добром, опушенном большой седой
бородою, придававшей профессору вид патриарха, засветилась тихая довольная улыбка, полная
чарующей прелести кроткого, детски-наивного выражения.
Он повернул голову к открытому окну, выходившему на террасу, и громко проговорил:
- Не правда ли, чудный сегодня день, Танечка?
- Да, папа. Отличный день! - отвечал из глубины комнаты твердый молодой серебристый голосок.
- Что ж ты сидишь в комнате?
- Платье оканчиваю, папочка. Ведь ты обещал в воскресенье идти со мной в Ораниенбаум на
музыку. Мы пойдем, не правда ли? - прибавила Танечка с нежной, ласкающей интонацией.
- Конечно, конечно, если тебе хочется! - ласково отвечал старик и в то же время подумал: "Что
интересного находит Танечка на этой глупейшей музыке?"
"А впрочем, ей ведь скучно без развлечений... Молодость!" - тотчас же оправдал он Танечку.
- А ты что делаешь, папа?
Стр.1