Капитан прилег часа три тому назад здесь, на диване, вместо того чтобы по-настоящему соснуть в
спальной, и спал тем беспокойным сном, каким спят моряки во время бурь и непогод, готовый в случае
надобности немедленно выскочить наверх. <...> Она то стремительно поднималась вверх, вздрагивая
всеми своими членами, точно в судорогах, то низвергалась, и тогда пенившиеся верхушки волн сердито
облизывали наглухо задраенные толстые иллюминаторы (окна) капитанской каюты и словно бы
говорили, что всего несколько дюймов отделяют пловцов от верной смерти в бушующем море. <...> Сильный удар волны в бок кормового подзора приподнял корму боком. <...> И капитан, весь насторожившийся, прислушивался к доносившемуся сквозь закрытый люк
глухому гулу ветра и свисту его в снастях. <...> Выражение напряженной тревоги исчезло с его бледного, истомленного лица с морщинами на
высоком лбу. <...> На руле зевнули, подлецы!" - решил капитан и достал из кармана теплого вязаного жилета часы. <...> - Третий час! - проговорил он и, казалось, еще более успокоился, так как с полуночи до четырех
на вахте стоял лейтенант Адрианов, исправный, хороший офицер, на которого капитан полагался. <...> И вслед за тем в каюту вошел, балансируя на уходившем из-под ног полу, небольшого роста,
коренастый вестовой с заспанным, пучеглазым и довольно продувным лицом, человек лет за тридцать, и
остановился у стола, придерживаясь за него рукой, чтобы не упасть. <...> И вестовой хотел было уйти, выписывая ногами мыслете, чтобы готовить "медведя", до которого
и сам был охотник, как капитан сказал:
- Двери открой. <...> Подложил маленько! - докладывал Рябка,
указывая пальцем на маленькую железную, раскаленную докрасна печку, стоявшую недалеко от дверей. <...> - Не могу знать, вашескобродие! - с напускною простоватостью отвечал Рябка. <...> И, благополучно выбравшись из каюты, шепнул себе под нос:
- Ты-то у меня очень умен, скажи пожалуйста! <...> Рябка вот уже четвертый год как
"околачивался <...>
На_Чайке.pdf
Константин Михайлович Станюкович
На "Чайке"
-----------------------------------------------------------------------------------Книга:
К.М.Станюкович. "Морские рассказы"
Издательство "Художественная литература", Москва, 1986
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 6 апреля 2002 года
-----------------------------------------------------------------------------------I
На
большом, хорошо прикрепленном к полу диване в капитанской каюте, освещенной висячей,
раскачивавшейся лампой, спал, слегка похрапывая, Павел Львович Озерский, командир клипера "Чайка",
пожилой, смуглый брюнет с черными, сильно заседевшими баками и усами.
Он спал одетый в короткий, старенький буршлат (пальто) с штаб-офицерскими погонами с двумя
звездочками и в высоких сапогах, надетых поверх штанов и перевязанных выше колен ремешками.
Пальто на меху, дождевик, фуражка и зюйдвестка висели на переборке около дивана.
Капитан прилег часа три тому назад здесь, на диване, вместо того чтобы по-настоящему соснуть в
спальной, и спал тем беспокойным сном, каким спят моряки во время бурь и непогод, готовый в случае
надобности немедленно выскочить наверх.
Должно быть, капитану снился хороший сон, переносивший его в иную обстановку, к близким
людям в далекой России, потому что его волосатое, обыкновенно суровое лицо улыбалось во сне и
толстые губы по временам шептали чьи-то уменьшительные имена с необыкновенною нежностью.
Очевидно, он был во сне среди своей семьи, оставленной им два года тому назад в Кронштадте, в
уютной квартире, где полы не качаются, где не слышен скрип переборок, где ничто не принайтовлено...
Он был теперь далеко от всего этого, хотя и упирался ногами в кромку дивана, чтобы не упасть
на пол.
Качка была сильная. Корму так и дергало. Она то стремительно поднималась вверх, вздрагивая
всеми своими членами, точно в судорогах, то низвергалась, и тогда пенившиеся верхушки волн сердито
облизывали наглухо задраенные толстые иллюминаторы (окна) капитанской каюты и словно бы
говорили, что всего несколько дюймов отделяют пловцов от верной смерти в бушующем море.
Сильный удар волны в бок кормового подзора приподнял корму боком. Она на весу вздрогнула
порывистее. Каютные переборки заскрипели сильнее. В соседней буфетной что-то грохнуло.
И капитан мгновенно проснулся.
Проснулся и, вскочив с дивана, присел, упираясь ногами в ножку стола, и первое мгновение,
казалось, был еще под чарами сновидения.
Но в следующую же секунду эти чары исчезли.
Небольшие и опухшие, с красными веками глаза уже тревожно сверкали резким металлическим
блеском, словно у вспугнутого волка, почуявшего опасность.
И капитан, весь насторожившийся, прислушивался к доносившемуся сквозь закрытый люк
глухому гулу ветра и свисту его в снастях.
Выражение напряженной тревоги исчезло с его бледного, истомленного лица с морщинами на
высоком лбу.
Корма по-прежнему поднималась и опускалась с стремительной правильностью. Переборки
скрипели с однообразной, раздражающей певучестью. В доносившемся сверху гуле не было ничего
угрожающего.
"На руле зевнули, подлецы!" - решил капитан и достал из кармана теплого вязаного жилета часы.
- Третий час! - проговорил он и, казалось, еще более успокоился, так как с полуночи до четырех
на вахте стоял лейтенант Адрианов, исправный, хороший офицер, на которого капитан полагался.
- Рябка! - крикнул во все горло капитан.
- Есть! - донесся из-за дверей громкий басок.
И вслед за тем в каюту вошел, балансируя на уходившем из-под ног полу, небольшого роста,
Стр.1