Н. К. Михайловский
<О Ф.М. Решетникове>
Н. К. Михайловский. Литературная критика и воспоминания.
Серия "История эстетики в памятниках и документах"
М., "Искусство", 1995
Scan ImWerden
OCR Бычков М. Н.
Решетникову в нашей литературе выпала довольно странная судьба. Критики самых
противоположных направлений занимались им часто и охотно, но масса публики с начала и до конца его
деятельности относилась к нему, сравнительно говоря, равнодушно. Причина этого внимания критики и
этого равнодушия публики заключается в сущности самого таланта Решетникова. Это талант
тщательного и точного наблюдателя, а не талант художника. У Решетникова нет того уменья
группировать факты, которое составляет первый признак художественности, уменья связывать эти факты
путем органического соподчинения, а не механического сопоставления только. Его повести -- своего
рода литературные панорамы. Это ряд картин одинакового содержания, но друг от друга независимых,
не объясняющих и не дополняющих, а только повторяющих друг друга. Каждая из этих картин
представляет собою благодарный материал для исследования, для размышления, но к каким бы выводам
вы ни пришли, сам автор тут ни при чем: он не влиял на вас ни в каком смысле и не несет никакой
ответственности. Решетников в идейном отношении обыкновенно не поднимается выше каких-нибудь
совершенно элементарных общих положений, вроде того, например, что "подлиповцев нельзя винить ни
в чем" (8). Для критики это не представляет неудобств: критика на то и критика, чтобы рассуждать о
фактах самостоятельно, не ожидая и не требуя от автора помощи. Требования читателя, а русского
читателя по преимуществу, совсем иные. Он ищет вывода, ждет поучения. В отношении знания предмета
компетентность автора для читателя очевидна, в отношении понимания -- читатель не согласится
признать его авторитет, на который, впрочем, автор нисколько и не претендует. Несмотря на всю
простоту и несложность обычных тем Решетникова, мало вообще писателей, которые бы более его
нуждались в критических комментариях и разъяснениях.
Все это, однако же, отнюдь не значит, что Решетников относится к предмету своего изучения с
бесстрастием и безучастностью натуралиста. Правда, он нигде не говорит о своей любви к народу, не
впадает ни в лиризм, ни в пафос, не сочиняет никаких "жалких слов", но ведь истинное и сильное
чувство всегда почти выражается в простых и даже грубоватых формах. Решетников любит народ просто
потому, что любит его, любит стихийно, органически, почти бессознательно. Его любовь -- та самая
"странная любовь", которую воспел Лермонтов и которую действительно "не победит рассудок"1. В этом
отношении Решетников в ряду других народных бытописателей наших занимает совершенно
самостоятельное место. Они эти бытописатели, в огромном большинстве, любят народ лишь постольку,
поскольку находят в нем отражение своих идеалов, и любят лишь до тех пор, пока находят между этими
идеалами и народною жизнью известную степень соответствия. Они любят в народе не его самого, а
свою собственную идею, выработанную среди культурных условий, под их влиянием и с их помощью.
Это не сердечная, а, если можно так выразиться, принципиальная, головная любовь, для которой народ
не сам по себе цель, а только средство. Не то мы видим у Решетникова. По всей вероятности и даже
несомненно, пиша своих "Подлиповцев", он не имел за душою ровно никаких положительных
теоретических идеалов. Ряд пожеланий отрицательного свойства -- это, вероятно, все, что мог бы
представить Решетников на вопросы читателя: как же быть с "подлиповцами"? чем им помочь? и каковы
должны быть те формы жизни, при которых бы "поколения людей" не прозябали "бессмысленней
зверей"? Кабы не били подлиповцев, не разоряли, не притесняли -- "баско"2 было бы; дальше этого
Решетников не идет, как не идут дальше этих желаний и сами подлиповцы. Отсутствие теоретического
развития или, вернее сказать, отсутствие тех умственных привычек, которые неизбежны в каждом
культурном человеке, составляет слабость Решетникова как художника, как литератора и вместе с тем
его силу как народного бытописателя. Он смотрит на народ не с высоты своих идеалов и не под углом
той или другой доктрины -- так можно смотреть на предмет, отделивши себя от него, отойдя на
известное расстояние. А Решетников не с фиктивным, как Левин графа Толстого, а с действительным
правом может сказать о себе: "Я сам народ". "Подлиповцы" (при нашей характеристике мы имеем в виду
главным образом это первое по времени и первое по достоинствам произведение Решетникова) -- это
Стр.1