Ольга НОВИКОВА
КАЖДЫЙ УБИВАЛ
Роман
26. Глеб
— Тело, еще теплое, нашел лабрадор. Случайно… Хозяин пса повел его выгуливать, на Крылатские холмы.
Вызвал лифт, и тут ему показалось, что он забыл выключить плиту. Собаке приказал ждать, а сам вернулся в
квартиру… — неторопливо докладывает дежурная обстоятельства нового дела, пока собирается группа для
выезда на место преступления.
Бардак в конторе полный. Дело на контроле: чем быстрее отрапортуешь, что расследование ведется
лучшими силами, тем больше очков наберешь перед начальством. И шеф не ждет, пока вызовут Гаврилыча и
Олеговну, с которыми обычно работает Глеб. Кто есть в наличии — тот и едет.
Может, это мне на руку, думает Глеб и не поторапливает толковую лейтенантшу. Женское внимание к
деталям часто помогает. Значит, труп быстро обнаружили…
— Охотничий пес учуял трупный запах… — меланхолично продолжает дежурная рутинное для нее
описание, — ткнул сильной лапой в соседскую дверь и вбежал в квартиру потерпевшей Бизяевой… Завыл, как
сирена. Нервная жиличка с нижнего этажа вызвала милицию и позвонила охранникам из будки во дворе, чтобы
задержали владельца собаки до приезда наряда. Тот-то уже затащил пса в лифт и спустился вниз. Смыться хотел…
Подальше от неприятностей. Это не хрущоба, в таких домах ни сочувствия, ни помощи.
Хорошо, что дежурная так подробна. Глеб сосредоточенно фиксирует детали, анализирует ситуацию, и
ликование от неожиданного фарта притапливается где-то внутри. Есть надежда, что никто не успел зафиксировать
всплеск его неуместной радости. Нарочито хмуро, не поднимая глаз, называет он себя и здоровается за руку с
подошедшим судмедэкспертом, который, кажется, перевелся сюда из Восточного округа, и новичкомкриминалистом.
Господи, да это же Витек! Уже не участковый… Выучился, значит… Только бы не полез с
расспросами…
— Не лажанись! — приструнивает он новоиспеченного коллегу. Никакого панибратства ему сейчас не
нужно. Никакого…
— Буду стараться! — по-военному чеканит тот.
Обещает вроде бы серьезно, без ерничанья.
Недлинную дорогу до места преступления — Крылатские холмы, дом такой-то — Глеб сидит молча рядом
с шофером, не оборачиваясь к сослуживцам. Обдумывает свои действия, настраивается. Как актер перед
спектаклем.
А коллеги обсуждают на заднем сиденье какие-то свои домашние заморочки:
— И тут она, блин, мне говорит…
— И ты что?..
— А что я могу…
Выясняется, что Витек заново женился, вот-вот наследника родит. Рядовой разговор не слишком близких
коллег, болтовня, которая не проясняет ситуацию, не подсказывает никакого решения, но и она годится для того,
чтобы время от времени сбрасывать накопившееся напряжение. Есть хоть кто в их системе, кроме бессемейных
и уже разведенных, кого из-за ненормированного рабочего дня дома не пилят?
Жизнь продолжается…
Для меня, для Анжелы, но только не для бизяевской дочки, — хмыкает про себя Глеб, хлопая дверцей
машины. Ему и тут повезло: группа из недавно поступивших на работу. Он чуть выше их по положению — и
Стр.1
административно, и как старожил. Быть на дистанции сейчас просто необходимо. Витька он сразу на место
поставил, так что лишних вопросов задавать не станет. Не рискнет напрашиваться на рюмку-другую после
осмотра места преступления.
Было однажды… Года три-четыре назад в соседней блочной семнадцатиэтажке застрелили одинокую
бизнес-вумен. Бизнес ее так себе — химчистка в здешнем Доме быта и пара продовольственных магазинчиков в
жилых корпусах по соседству. Дуреха взяла в банке ссуду для закупки чистящих реактивов и новых барабанов,
всего-то тридцать тысяч долларов, и ничего лучше не придумала, как поехать домой с пачкой денег. Магнитный
ключ никак не открывал дверь в подъезд. Пока она возилась у входа в дом, какой-то отморозок стал вырывать ее
сумку. Она не отдает. Крепко вцепилась. Видимо, телевизор не смотрела: средства массовой информации
объяснили ворам, что их жертвы для спасения жизни не должны оказывать сопротивление. Преступники
поверили.
Парень от неожиданности, что ли, ткнул дамочку заточкой в печень и убежал. Она еще сумела подняться
на свой тринадцатый этаж, — не зря у этого номера дурная репутация! — вызвала милицию и отдала богу душу.
За тридцатник… Еще одна роковая цифра… Парень потом попался на другой краже, признался, что его навели
на эту добычу, по телефону позвонили. А кто — ему, мол, до фени. За информацию потребовали четверть суммы,
но после смерти тетки никто с ним не связался. Скорее всего, наводчик — кто-то из ее приближенных или
конкурентов, но зачем лишние заморочки… Убийца-то пойман. Дело раскрыто. У родных-близких фигурантки
не было никаких связей с влиятельными силами, так что дальше не копали.
Глеб тогда еще не освоился с одиночеством. Вика только что съехала, вот он и не сопротивился натиску
коллег. Пусть зайдут. Всего-то спуститься на второй этаж. Может, перестанет, наконец, чувствовать себя
чужаком?
Ввалились в ночи всей группой. Одни мужики, отправившие семьи кто на дачу, кто в Крым, кто в Турцию.
Лето было. Скинулись, шофера Толика послали в круглосуточный «Перекресток» за обычной холостяцкой едой:
заказали две поллитры, полкило соленых огурцов, буханку дарницкого и полбатона докторской на четверых. Пока
тот ездил — пешком было бы быстрее, но водители в булочную своими ногами не ходят — Глеб выставил
непочатую бутылку «Лафройг молт». Благодарность соседки с девятого этажа, мамаши прыщавого студента,
которого Глебова следственная группа вытащила из наркоманского притона.
Поднимаясь на лифте к месту преступления, Глеб сладострастно уходит глубже в прошлое, оттягивая
момент, когда придется быстро соображать и действовать. Вроде как к прыжку готовится, отступая от стартовой
черты.
Воспоминание о незагадочном преступлении — как тренировка перед важным сражением.
Наркоманский притон…
Словно въяве видит он трехкомнатную квартиру, хозяин лежит в кухне с раскроенным черепом, а знакомый
недоросль в обнимку со своей подружкой сидит на заляпанном кафеле большой ванной комнаты и блаженно
улыбается. Дело было в Кунцеве на седьмом этаже кирпичного дома, из тех, что до сих пор называют
«цековскими».
В семидесятые годы построили «царское село» для партийной элиты и их прихвостней. За три десятка лет
жилье износилось, главы семейств поумирали, а их потомки, приученные к халяве и к тому, что законы не для
них, свернули на скользкую дорожку. Вот один, сын замзавотдела ЦК, ставший наркодилером, и поскользнулся.
Упокоился в луже собственной крови. Его нечаянный убийца сбежал, а его клиенты валяются по углам квартиры,
превращенной в хлев, и даже не заметили пропажи бойца.
Допросив свидетелей, Глеб позвонил своей соседке и с рук на руки передал ей отпрыска. На прямой вопрос:
«Сколько я должна?» — ответил казенно: «Это входит в мои служебные обязанности». Пусть побудет должником.
Полезно иметь в загашнике признательных тебе людей.
Умная тетка правильно поняла отказ, но не взять бутылку виски было бы чистоплюйством… Вот она и
пригодилась, чтобы выпендриться перед сослуживцами. Может, перестану быть чужаком…
— Тьфу, гуталином отдает! — скривился тогда участковый.
Глеб виновато улыбнулся, а про себя хмыкнул — откуда деревенщине знать, что такое односолодовый
виски?.. До шестнадцати лет этот Витек жил в Мармыже Кировской области, после армии устроился командовать
бабками Крылатского, чтобы жилье получить. Сейчас упомяну, что бутылка эта стоит под полтыщи долларов в
специальном винном бутике. Тридцать лет выдержки…
Но тут, опрокинув в глотку весь стакан дорогущего напитка, как какую-нибудь рядовую водку, вступил
обычно добродушный патологоанатом Гаврилыч, уже нечувствительный к запахам — за сорок лет работы ко
всему принюхался.
— Взятка, что ли? — повертел он в руках фигуристую бутылку. — Не люблю я это иностранное пойло.
Родная лучше идет. Куда пропал Толик? Только за смертью его посылать!
Стр.2
Ни на один вопрос у Глеба не было остроумного ответа, поэтому он снова смолчал. Не получается
контакта…
Дальше — больше. Когда прикончили первую супермаркетовскую бескозырку, обидно забыли о хозяине.
Включили телик — с ящиком им уютнее — и, поглядывая на экран, говорили уже только между собой.
Оживились, когда пошли криминальные новости. Цыганка под видом соцработника грабила пенсионеров,
заведующая детсадом брала взятки с родителей… Обычная рутина. Необычно, что ни одного ментакоррупционера
в эти сутки не задержали. Восполняя картину, вспомнили про процесс над бандой ментопрокуроров
из Юго-Восточного административного округа. Мазохизм какой-то…
— Видели вчерашний репортаж? — скосив взгляд на Глеба, победным тоном, подогретым градусами,
начал Витек. — Заводят их, значит, в клетку-«аквариум», прокурор лезет по привычке в первый ряд, а тут
журналюги с камерами! Ну, он быстренько раз — и на галерку. Спрятался за спины подельников. Не помогло —
суд признал его организатором преступной группировки. Дали девять лет колонии строгого режима, лишили чина
старшего советника юстиции и почетных наград. Не учли даже, что он уже на пенсии. Обвинения по 210-й —
организация преступного сообщества, часть 4 статья 159 — мошенничество, совершенное организованной
группой, по 286-й — превышение должностных полномочий и по 303-й — фальсификация доказательств УК, —
четко проартикулировал Витек, демонстрируя свои знания.
Наверное, учиться пошел...
Озвученную информацию Глеб, как все прокурорские, отлично знал — следил за процессом не по телику
и прессе, а изнутри. Быстро сообразил, как все было организовано: оперативники ОБЭП и следователи
прокуратуры, входившие в банду, отыскивали уголовные дела, производство по которым было приостановлено,
и незаконно брали в оперативную разработку руководство компаний, не имеющих никакого отношения к этим
делам. Обыскивали фирмы, «пристегнутые» к уголовному делу, имущество арестовывали, а затем
конфискованная техника по распоряжению прокурора, теперь осужденного, отправлялась на склад какого-то
ООО. Эксперт другого ООО давал заключение, согласно которому цена изъятого товара составляла примерно
пятнадцать процентов от рыночной. После этого следователь межрайонной прокуратуры выносил постановление
о реализации товара по заниженной цене. Продавали конфискат по реальной рыночной стоимости, а деньги
делили между собой.
Знал все это Глеб, но смолчал: не хотел портить обедню, тем более что Гаврилыч и Толик слушали Витька,
раскрыв рот. Изредка только вливали туда очередную порцию водки. Многосоставная радость была написана на
их лицах. Приятно, когда не ты лажанулся, а неизвестные коллеги.
Кислый привкус остался от тех посиделок. Надеялся-то на именины сердца… У других же получается!
Совместное распитие спиртного обычно смягчает души. Хотя бы на время действия алкоголя.
Только не для Глеба. Ну и не надо! Понятно, что работа в одной конторе не гарантирует дружелюбного
отношения. У них своя жизнь, чужая, чуждая ему, в которой он — посторонний, сколько ни пыжься. Напрасно
старался, заискивал…
А Витек при редких встречах долго еще вспоминал: «Хорошо тогда посидели, надо бы повторить…»
Как же, «повторить»! Хрен вам! Тогда и освободил себя от поиска друзей-приятелей. Легче стало жить.
Проще и приятней.
С тех пор никто из сослуживцев ни разу не был у него дома.
Было и прошло! Забыто! Начинаем с чистого листа, с расчищенного! — накачивает себя Глеб, выходя из
лифта. Дверь квартиры распахнута, в коридоре топчется местный охранник. «Я никого туда не пускал… мы же
понимаем», — виновато лепечет он: проворонил убийцу. Глеб отстраняет его, идет в комнату, присаживается на
корточки возле трупа, залезает в карман неплотно обтягивающих джинсов убитой — наркоманы быстро худеют
и не успевают обновить одежду, достает блистерную упаковку с двумя таблетками.
— В лабораторию! — Передав трофей Витьку, Глеб поднимает голову к люстре, объясняя свои действия:
— Наверху — самое потайное место, где прячутся следы преступления…
Подтаскивает стул, встает на него и осторожно, не задевая хрустальные подвески, вытягивает оттуда белый
шнур.
— Стойте! Нельзя же так! Вы все следы затопчете! — кричит Витек, протягивая Глебу голубой комочек с
бахилами. Опомнился.
Старательный криминалист-новичок так огорчился, что у Глеба даже екнуло где-то внутри от сочувствия.
Представил себя на его месте. Да он за такую халатность… Взорвался бы, но… бурю наружу бы не выпустил,
побоялся старших и опытных…
Не особо и притворяясь, Глеб охает, просит пардону, как бы в смущении отходя вглубь комнаты, к окну.
— Отметьте в отчете мою промашку… я еще за ручку двери схватился, о стол вроде оперся, вот удавку
схватил, — надевая тонкие полиэтиленовые бахилы и резиновые перчатки, виноватится он.
Стр.3