Веневитинов Д. В. Ответ г. Полевому // Пушкин в прижизненной критике, 1820-1827 /
Пушкинская комиссия Российской академии наук; Государственный пушкинский театральный центр в
Санкт-Петербурге. - СПб: Государственный пушкинский театральный центр, 1996. - С. 276-282.
http://next.feb-web.ru/feb/pushkin/critics/vpk/vpk-276-.htm
Д. В. ВЕНЕВИТИНОВ
Ответ г. Полевому
Четыре месяца скрылись уже в вечности с тех пор, как я сообщил "Сыну отечества" (в 8 кн.)
несколько замечаний на разбор "Евгения Онегина", помещенный в "Московском телеграфе". С того
времени многие - во многих журналах - восставали против мнений и ошибок г. Полевого, но все критики,
без исключения, оставались без ответа: казалось, что г. Полевой смотрел на все замечания холодным
взором совершенного равнодушия; последствие доказало, что равнодушие его было не совсем искренне и
что он дорожил временем для того только, чтоб собраться с силами1.
Если бы г. Полевой писал антикритики с тем намерением, чтобы занимать своих читателей
литературными прениями, всегда полезными, когда они не выходят из сферы литературы, то при
появлении всякой рецензии он, конечно бы, заметил мнения, с которыми не согласен, изложил бы свои
собственные и предоставил своим читателям судить о победе. Но г. Полевой чуждается литературных
споров, нигде не показывает собственного образа мыслей и, как уполномоченный судия в словесности,
нигде не терпит суждений других. Для сей цели выбрал он средство совсем новое, но очень простое: ему
стоит только вооружиться терпением. Подождав несколько месяцев, он уверен, что читатели почти совсем
забыли рецензию, писанную против него, привязывается к нескольким выражениям, вырванным из
статьи, рассыпает полную горсть знаков вопрошения и... торжествует. Выдумка счастливая, сознаемся; но
заметим, не во зло ему, что антикритика в таком случае не ответ литератора, а голос досады.
Руководствуемый другою целию, я буду действовать другими способами и постараюсь объяснить
себе, как можно лучше, ответ г. Полевого. Он сам сознается, что не понял статьи моей и не мог добиться,
чего я точно хочу. Я смею уверить г. Полевого, что понял его ответ и добился, что он хочет оправдать
свои ошибки; но, к несчастию, это желание осталось безуспешным. - В заключении моей рецензии (см.
N 8 "С<ына> о<течества>") я сказал о разборе г. Полевого, что желал бы видеть в нем критику более
основанную на правилах положительных. Странно, что теперь г. Полевой не знает, чего я хотел. Если б он
мне доказал, что разбор "Онегина" был точно основан на правилах верных, представлял развитие
положительной литературной системы, тогда бы спор наш прекратился или я бы заметил сочинителю
разбора, что не во всем согласен с его системою, но г. Полевой не думает о защите собственных мнений и
обращает все свое старание на то, чтобы представить мои мысли в смешном виде. Посмотрим, удачно ли
он исполняет свое намерение.
Я рад бы сказать, как г. Полевой: оставим мелочные привязки; но это невозможно, ибо вся статья
его наполнена, одними привязками, и в ней нет ни одной мысли, которая бы могла послужить предметом
разбора. Впрочем, у всякого свой вкус: один дорожит своими мыслями, другой своими словами и
шутками.
Итак, чтобы не оскорбить авторского самолюбия молчанием, пробежим по порядку все
остроумные шутки и важнейшие замечания г. издателя "Телеграфа".
Я говорил, что Пушкин подарил нашу словесность прелестными произведениями. Г. Полевой
восстает против сих выражений и кончает насмешкою и описанием вшествия царя Михаила Федоровича в
Москву. Соглашаюсь, что его насмешка очень забавна, ибо она очень неудачна, но замечание его почитаю
несправедливым и даже натяжкою. Словесность тогда только принимается в смысле общем и
представляет понятие целое, нераздельное, когда мы под сим выражением понимаем всю историю
просвещения какого-либо народа, всю сферу его умственной деятельности; но в смысле обыкновенном
это слово выражает сумму произведений, определяющих одну только степень народной образованности;
сию сумму можно умножать, и она всегда умножается; следственно, словесность можно обогащать и
дарить новыми произведениями.
Благодарю г-на Полевого за объяснение равноположных понятий, но признаюсь, что оно для меня
очень неудовлетворительно: он не отгадал моей мысли. Когда я говорил, что Бейрон принадлежит духом
не одной Англии, а нашему времени, я хотел сказать (и, кажется, выразился ясно), что Бейрон принадлежит
характеру не одного народа, но самого века, т. е. характеру просвещения в нашем веке, - тут о целой
Европе ни слова. Далее г. Полевой уверяет, что "слово целый может относиться к слову век тогда*, если
мы примем его в смысле столетия". Но я, к несчастию, недоверчив, и мне кажется, что слово век, означая
Стр.1